Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Незаконченное следствие Хват объявил законченным. И направил не для решения о, а для передачи по… Прокуратура, как было заведено, его решение лишь проштамповала.

«Альбац: На чем же строилось обвинительное заключение?

Хват: На основании того, что там в деле было. Там он обвинялся… ну, в общем, по его специальности: что он вел не так дела, не в том направлении, медленно это делал очень, мол, требовалось что [-то] такое… быстрое решение вопроса, поскольку это необходимо с точки зрения экономики страны. Задерживал в смысле быстрейшее развитие отрасли».

Таково воркование 80-летнего старца. Лексикон 33-летнего старлея был иным: контрреволюция, антисоветские установки ТКП, подрыв колхозного строя, срыв, вредительская работа, умышленно задерживал, во вредительских целях…

«Хват – Евгении Альбац (1987): В шпионаж я, конечно, не мог верить, не было данных».

Обвинительное заключение (1941): «Занимался шпионажем в пользу иностранных разведок и имел антисоветскую связь с заграничными белоэмигрантскими кругами»[848].

Вместе с А.Г.Хватом Обвинительное заключение подписали Л.Л.Шварцман и Л.Е.Влодзимирский.

Лев Леонидович Шварцман, как мы уже знаем, был судим и расстрелян в марте 1955 года.

Лев Емельянович Влодзимирский проходил по делу Берии и вместе с ним был расстрелян в декабре 1953-го. Полвека спустя, по ходатайству родственников, его дело было пересмотрено, он был частично реабилитирован. Его снова признали виновным в «систематическом злоупотреблении властью <…>, в арестах невиновных людей, [в] фальсификации материалов уголовных дел, [в] применении пыток, <…> [в] гибели многих граждан». Но не в измене родине, за что он был расстрелян. Частичная реабилитация выразилась в замене «смертной казни с конфискацией имущества, лично ему принадлежавшего», на «25-летнее заключение без конфискации имущества».

Медлительна российская фемида, но справедлива. Рано или поздно всё расставляет по местам. Воскрешает расстрелянных, возвращает им имущество. Где оно – лично ему принадлежащее? Подхоронили в его могилку? Если известно, где она находится…

Ну а что стало с Хватом?

Прокуратура констатировала, что в отношении бывшего работника органов НКВД СССР Хвата А.Г. «в Особой инспекции КГБ при СМ СССР имеются материалы как о фальсификаторе следственных дел»[849]. Его не арестовали (мелкая сошка!), но неприятностей было с три короба. С обидой в голосе и даже с всхлипываниями он поведал Евгении Альбац о своих злоключениях.

Подполковник госбезопасности Хват заведовал кадрами в министерстве среднего машиностроения – эвфемизм, за которым скрывалось секретное ведомство по атомной энергии. Когда судили Берию и Влодзимирского, его – от греха подальше – отправили в длительный отпуск. Дело против него военная прокуратура возбудила только в 1957-м. Нашла, «что в его действиях содержится состав преступления, предусмотренного ст. 193-17, и. “а” УК РСФСР, т. е. злоупотребление властью, совершенное из соображений личной заинтересованности и повлекшее за собой тяжелые последствия». Уголовное дело было прекращено по закону об амнистии[850].

Материалы передали в КПК (Комиссию партийного контроля), разбирательство тянулось пять лет и завершилось исключением Хвата из партии. Он пытался восстановиться – не получилось. Хотел было вступить заново, но при рассмотрении его заявления могли всплыть старые грехи. Решил не будить лиха. В партии состоял 35 лет; кабы не исключили, стал бы старым большевиком — было бы о чем рассказывать пионерам!

Из министерства его убрали. Предлагали работу в Свердловске, Туле, еще где-то, но уезжать из Москвы он не захотел. Персональную пенсию не дали – только общегражданскую. Тоже, конечно, обидно…

6.

Обвиняемого полагалось ознакомить с Обвинительным заключением и занести в протокол его возражения. В соблюдении формальностей старлей Хват, как мы знаем, был аккуратен.