Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Иван Капитонович Луппол был моложе Вавилова на одиннадцать лет. У него была боевая биография. Сражался против Колчака на Востоке, против поляков на Западе, бил беляков на Кавказе. Политработник Красной армии, член партии с 1920 года. Окончил МГУ, потом Институт красной профессуры. Работал в Институте Маркса и Энгельса, в журнале «Революция и культура», в других изданиях. Вскрывал идеализм и реакционную сущность высланных философов: Бердяева, Лосского, Франка. Написал «правильную», то есть марксистскую, биографию Дени Дидро. В его активе была также книга «Ленин и философия». В философских дискуссиях 20-х годов был «диалектиком», то есть вместе с М.А.Дебориным громил «механицистов» и вместе с ним попал в «меныиевиствующие идеалисты». Как ни странно, для Луппола это не имело последствий: в 1933 году он стал членкором, в 39-м – академиком. А в феврале 1941-го был арестован и доставлен на Лубянку.

То ли его следователь был круче Хвата, то ли Луппол был слабее Николая Ивановича, но дело его провернули сравнительно быстро. Судила та же Военная коллегия Верховного суда – днем раньше Вавилова. Приговор – высшая мера. Исполнение приостановлено.

Что же известно о пребывании Вавилова и Луппола в камере смертников саратовской тюрьмы № 1?

К сожалению, меньше, чем неразгаданных загадок[875].

Тюремная пайка, и раньше обрекавшая узников на полуголодное существование, в войну была настолько урезана, что не давала возможности выжить. (В.Шаламов только в тюрьме узнал, что пайка — слово женского рода!) От голодной смерти спасал тюремный ларек и продуктовые посылки из дома. Смертники были лишены ларька, переписки, посылок… Рацион питания обрекал на истощение и медленное умирание. Приговор к высшей мере приводился в исполнение, хотя и не выстрелом в затылок…

7.

Но ведь Вавилову обещано сохранение жизни! Сам Берия ходатайствовал о пересмотре приговора! Почему же в бумагах, пришедших в Саратов, никакого следа о том не было?

О ходатайстве Берии известно из двух заявлений Н.И.Вавилова на его имя: от 8 августа 1941 года и от 25 апреля 1942-го. В том его трижды заверял уполномоченный Берии.

Но ходатайства Берии не обнаружено. Не исключаю, что у него было такое намерение, но, осторожно прощупав ХОЗЯИНА, он понял, что с этим лучше не возникать. Или просто забыл о благом намерении, а уполномоченный забыл напомнить.

Забот-то у обоих было выше головы.

Вместе с решением ГКО об эвакуации Москвы НКВД получил сверхсекретное задание: заминировать в столице стратегические объекты, чтобы в случае чего их взорвать. П.А.Судоплатов вспоминал:

«На тот случай, если немцам удастся захватить город, наша бригада заминировала в Москве ряд зданий, где могли бы проводиться совещания высшего немецкого командования, а также важные сооружения как в столице, так и вокруг нее. Мы заминировали несколько правительственных дач под Москвой (среди них, правда, не было дачи Сталина). С нашим молодым сотрудником Игорем Щорсом, поступившим на службу в НКВД в 1940 году, Маклярский и я провели инструктаж, снабдили его документами и устроили на работу главным инженером водного хозяйства в пригороде Москвы, недалеко от сталинской дачи. В случае занятия этого района немцами ему надлежало использовать системы водопровода и канализации для диверсий и укрытия агентов. В результате бомбардировок часть водопроводных труб оказалась поврежденной, и это мешало нормальной подаче воды на дачу Сталина. Щорс руководил ремонтными работами, которые вели сотрудники охраны, аварию удалось быстро ликвидировать за три часа. Его наградили орденом “Знак Почета”, но получить эту награду он не смог, так как она была присвоена человеку, чьи документы Щорс использовал для устройства на работу, а в то время нельзя было раскрыть его настоящее имя»[876].

Хотя имя уполномоченного нигде не названо, по предположению В.А.Гончарова, это был Судоплатов. Пробить «Знак Почета» для секретного сотрудника, чье имя нельзя называть, ему было важнее, чем судьба всемирно известного академика.

Второе заявление Вавилова на имя Берии было послано через восемь с половиной месяцев после первого. Из канцелярии наркома НКВД оно было переслано в Первый спецотдел и возвращено со справкой: Вавилов Н.И. находится не под их опекой: он «зачислен за 4 Управлением НКВД СССР тов. Судоплатовым»[877]. Когда об этом было доложено Берии, он начертал: «Тов. Меркулов переговорите со мной». Резолюция замнаркома Меркулова: «Тов. Судоплатов доложите т. Берия. Переговорите со мной».

Красноречивы даты резолюций на Заявлении Н.И.Вавилова от 25 апреля. Справка помощника начальника 1-го спецотдела Подобедова – 19 мая. Переслана в секретариат наркома 21 мая. Резолюция Берии – 31 мая. Меркулова – 9 июня. Никакой срочности – обычная бюрократическая волокита.