Эта прекрасная тайна

– Вы шутите! – Он опустил руки, совершенно выбитый из колеи. Все мысли о броске на Франкёра исчезли. – Намекаете, что видео вывесил старший инспектор Гамаш?

– А кто еще? Он и есть главный приобретатель выгоды.

– Выгоды? – прошептал Бовуар. От потрясения у него сел голос. – Да он чуть не погиб во время той операции. Потерял своих агентов. Он принял их на службу, обучал. Он бы скорее умер…

– Но он ведь не умер, верно? Я видел запись. Знаю каждый ее кадр. И я видел оригиналы. Они еще более красноречивы.

– Что вы хотите сказать?

– Гамаш расследует утечку видео? – спросил Франкёр.

Бовуар не ответил.

– Расследует?! – даже не прокричал, а провизжал Франкёр в лицо Бовуару. – Думаю, нет, – произнес он нормальным голосом. – Зачем ему? Он знает, кто вывесил запись. Он хочет, чтобы смолкли все голоса, задающие вопросы.

– Вы ошибаетесь.

Бовуара охватили смущение и злость. Суперинтендант перевернул все с ног на голову, и прежний низ стал верхом, а верх – низом. Все потеряло смысл. Голос Франкёра звучал как голос Бовуарова деда – только произносил он ужасные вещи.

Суперинтендант опустил пистолет, посмотрел на него, словно не понимая, откуда в его руке оружие, и засунул в кожаную кобуру на поясе.

– Я знаю, вы им восхищаетесь, – тихо сказал он. – Но Арман Гамаш совсем не тот человек, каким вы его представляете. Он превратил эту операцию спасения в настоящую бойню. Четыре агента погибли. Вы сами едва выжили. Он оставил вас на полу истекать кровью. Вы так его уважаете, так им восхищаетесь, а он привел вас туда и оставил умирать. Я вижу ту сцену каждый раз, когда просматриваю запись. Он даже поцеловал вас на прощание. Поцелуй иуды.

Голос Франкёра звучал спокойно, убедительно. Казался знакомым. Успокаивающим.

– У него не оставалось выбора, – хриплым голосом проговорил Бовуар.

Из него словно выпустили воздух. Весь его порыв иссяк.

Он уже не хотел броситься на Франкёра и размозжить ему камнем голову. В Бовуаре не осталось энергии. Ему теперь хотелось одного: опуститься на землю. Сесть здесь, на каменистом берегу, и ждать, когда туман поглотит его.

– У нас у всех есть выбор, – сказал Франкёр. – Зачем вывешивать то видео? Мы оба знаем, какой провальной оказалась операция на фабрике. Погибли четыре молодых агента. По любым стандартам это провал…

– А спасенные жизни не в счет? – проговорил Бовуар, хотя в нем и на слова-то почти не осталось энергии. – Сотни тысяч жизней. Благодаря старшему инспектору. Гибель агентов не его вина. Он получил неверную информацию…

– Он возглавлял операцию. Он нес ответственность. И кто после такого позора оказывается героем? Благодаря тому самому видео? Его можно было смонтировать и так и сяк. Показать что угодно. Показать правду. Но почему Гамаш выглядит там так хорошо?

– Он тут ни при чем.

– И уж конечно ни при чем я. Я знаю, что случилось на самом деле. И вы тоже. – Франкёр вперился взглядом в Бовуара. – Да простит меня Господь, но я даже наградил его медалью за храбрость. Не мог поступить иначе. Такова сила общественного мнения. Меня тошнит, когда я вспоминаю о тех минутах.

– Он не хотел никакой награды, – сказал Бовуар. – Его бесила вся история с награждением.

– Если не хотел, то почему же принял? У нас всегда есть выбор, Жан Ги. Правда.

– Он заслужил медаль, – возразил Бовуар. – Он спас больше людей, чем…

– Чем убил? Да. Возможно. Но вас он не спасал. Мог бы, но убежал. И вы это знаете. Я знаю. И он знает.

– Он не мог поступить иначе.

– Да, конечно. Не было выбора.

Франкёр посмотрел на Бовуара, явно пытаясь принять какое-то решение.

– Вероятно, он по-своему любит вас. Как любит свою машину или хороший костюм. Вы его устраиваете. Вы полезны. – Франкёр помолчал. – Но не больше.

Его тихий убедительный голос продолжал нанизывать слова:

– Вы никогда не станете его другом. Навсегда останетесь удобным подчиненным. Он приглашает вас к себе домой, относится к вам как к сыну. А потом оставляет умирать. Не дайте себя обмануть, инспектор. Вы никогда не станете членом его семьи. Он из Утремона. А откуда вы? Из Восточного Монреаля? Из Балконвиля?[56] Он учился в Кембридже и Университете Лаваля. А вы окончили какую-то заштатную школу и играли в хоккей на улицах. Он цитирует стихи, а вы их не понимаете, верно? – В его голосе прозвучало участие. – Вы не понимаете многого из того, что он говорит. Разве я не прав?

Бовуар невольно кивнул.

– И я тоже не понимаю, – сказал Франкёр, слегка улыбнувшись. – Я знаю, что после той операции вы ушли от жены. Извините, что задаю личный вопрос, но я подумал…

Франкёр замолчал, на его лице появилось почти застенчивое выражение. Он на миг поймал взгляд Бовуара.

– Я подумал, что у вас появилась другая женщина.

Увидев реакцию Бовуара, Франкёр поднял руку:

– Я знаю, такие вопросы не должны меня касаться. – Продолжая смотреть в глаза Бовуару, он еще больше понизил голос: – Будьте осторожны. Вы хороший офицер. Я думаю, вы можете сделать отличную карьеру, если получите шанс. Если выйдете из-под опеки. Я заметил – вы набирали эсэмэску так, чтобы не видел Гамаш.

Наступила долгая пауза.

– Писали Анни Гамаш?