Эта прекрасная тайна

Гамаш видел множество причин, по которым настоятель мог убить приора, но чтобы образовалась вакансия для кого-то другого… очень маловероятно.

– Кто последний из найденных вами монахов?

– Брат Люк. Он появился чуть меньше года назад из монастыря близ американской границы. Там тоже занимаются музыкой. Бенедиктинцы. Великолепный сыр. Мы меняем шоколад на их сыр. Вы ели его за завтраком.

– Восхитительный сыр, – подтвердил Гамаш, желая поскорее вернуться от сырной темы к убийству. – Почему вы выбрали брата Люка?

– Я приглядывал за ним с тех пор, как он поступил в семинарию. У него прекрасный голос. Необыкновенный голос.

– А что еще он принес?

– Прошу прощения?

– Насколько я понимаю, умение петь – ваше первейшее требование…

– Первейшее мое требование – смирение, – перебил его настоятель. Голос его по-прежнему звучал приятно, но интонация угадывалась безошибочно. Он хотел, чтобы у Гамаша не осталось на сей счет никаких сомнений. – Прежде всего я должен верить, что брат будет отвечать целям Сен-Жильбера – соединиться с Господом через Христа. Если он удовлетворяет этому требованию, то я рассматриваю другие параметры.

– Например, его голос, – подхватил Гамаш. – Но ведь должно быть что-то еще, правда? Еще какой-то навык. Вы сами говорили, что монастырь должен быть самодостаточным.

Впервые настоятель замешкался с ответом. Как будто не знал, что сказать.

– У брата Люка есть преимущество молодости. Он обучаем.

Но Гамаш почувствовал трещинку, слабину. Опасение. И продолжил наступление:

– Однако все остальные монахи имеют какую-то профессию. Вот, к примеру, брат Александр стареет и, возможно, ему уже не по силам работать с животными. Не благоразумнее ли подыскать ему замену?

– Вы сомневаетесь в разумности моего решения?

– Конечно. Я во всем сомневаюсь. Зачем приглашать брата Люка, если он ничего не умеет – только петь?

– Я решил, что на данном этапе его голоса будет достаточно. Я уже сказал, что его можно научить и другим вещам, например уходу за животными, – брат Александр будет ему в помощь, если брат Люк продемонстрирует свою пригодность к этому делу. Нам здорово повезло.

– Что вы имеете в виду?

– Нам не нужно упрашивать других монахов приезжать к нам. Молодые монахи заинтересованы в нас. Вот одно из благодатных последствий записи. Теперь у нас есть выбор. А когда они будут приезжать, мы станем их обучать. Пожилой монах сумеет обучить молодого, как брата Ролана обучили искусству обивки.

– Брат Люк тоже сможет научиться обивать мебель, – сказал Гамаш и увидел улыбку на лице настоятеля.

– Неплохая идея, старший инспектор. Merci.

И все же Гамаш не получил полного объяснения, почему в случае с братом Люком настоятель отказался от обычного принципа подбора монахов и вместо опытного, подготовленного человека выбрал ничего не умеющего новичка. Правда, обладающего одним выдающимся талантом – необычным голосом.

Гамаш посмотрел на план, лежащий перед ним на столе. Что-то было не так с этим планом. У Гамаша возникло какое-то странное ощущение, как в павильоне смеха. Легкое беспокойство.

– Здесь всего одна потайная комната? – спросил он, указывая на зал для собраний братии.

– Насколько мне известно, одна. Всегда ходят слухи о каких-то давно забытых туннелях и склепах с сокровищами, но ничего такого тут никогда не находили. По крайней мере, насколько я знаю.

– А что говорят слухи о сокровище? Что оно собой представляло?

– Обычно это очень туманные слухи, – с улыбкой ответил настоятель. – Вряд ли там могло быть что-то существенное, ведь двум дюжинам монахов предстояло доставить свой груз вверх по реке из самого Квебек-Сити. И уж поверьте мне, с собой брали главным образом то, что можно есть или надеть.

Поскольку Гамаш и сам следовал такому правилу во время своих командировок, он принял объяснение настоятеля. И потом, какие могли быть драгоценности у людей, принявших обет молчания, бедности и изоляции? Но, не успев задать себе этот вопрос, он уже знал ответ. У людей всегда есть что-то дорогое для них. У маленьких мальчиков – стрелы для лука и камешки «кошачий глаз». У ребят постарше – модная футболка и подписанная знаменитостью бейсболка. А у взрослых мальчиков? Даже если они монахи, это еще не означает, что у них нет своего сокровища. Просто для других такое сокровище не имеет никакой ценности.

Он прижал рукой кончик свитка, чтобы не скручивался. Потом осмотрел то место, к которому прикасались его пальцы.

– Такой же материал, – сказал он, проводя рукой по свитку.

– Такой же, как где? – спросил настоятель.

– Как здесь. – Старший инспектор снова вытащил листок из книги и положил его поверх плана. – Песнопение написано на таком же пергаменте, что и план монастыря. Не означает ли это, что оно, – он прикоснулся к листку с песнопением, – такое же старинное, как и другой пергамент? – Он кивнул на план монастыря. – Могли ли они быть созданы одновременно?

На плане стоял год – 1634 – и подпись: «Отец Клеман, настоятель монастыря Сен-Жильбер-антр-ле-Лу». Ниже подписи – две уже знакомые Гамашу фигуры. Спящие волки, переплетенные в один клубок.