Эта разная медицина

Я жил при больнице, врачи с удовольствием свалили на меня истории болезни. Днем и ночью, при каждом экстренном поступлении, я был рядом с хирургом, а если кому-то из больных была показана неотложная операция, то я либо ассистировал ему, либо оперировал сам, с его помощью. Самое сложное и самое интересное в хирургии – диагностика и оперативное лечение в экстренных ситуациях, особенно при «остром животе». Из таких заболеваний брюшной полости, требующих немедленного вмешательства, превалируют острый аппендицит, острый холецистит, ущемленная грыжа, прободная язва желудка, кишечная непроходимость и перитонит. Хирурги областной больницы прекрасно владели физикальной диагностикой этих болезней. Анамнез, жалобы, температура тела, пульс, осмотр языка, пальпация брюшной стенки, элементарные анализы крови и мочи, при необходимости рентген – этот набор исследований оказывался достаточным для первичного диагноза. И этот диагноз, как правило, подтверждался. Во время моего пребывания в той больнице урологического и травматологического отделений не было, и больных с переломами, ранениями, закрытой (тупой) травмой живота, острой задержкой мочи, почечной коликой, везли в общее хирургическое отделение. Хотя один из хирургов считался урологом, а другой – травматологом, все они владели необходимыми навыками лечения любых экстренных больных. Что касается плановой хирургии, то и здесь был вполне достаточный объем – герниопластика, холецистэктомия, резекции желудка и кишечника, лечение переломов, хирургическая урология, резекция щитовидной железы и, конечно, вся гнойная хирургия – маститы, флегмоны, фурункулы, гнойные раны. Такой объем вполне квалифицированной хирургической помощи полностью обеспечивал потребности населения города и области. Я не помню, чтобы больных направляли в Москву (хотя, конечно, я был не на всех амбулаторных приемах и мог не знать каких-то редких случаев). Наоборот, когда в Калугу приехала группа студентов из Москвы на летнюю практику (больница была лечебной базой моего 2-го медицинского института), то руководитель практики ставил студентов ассистировать на операциях местным хирургам и подчеркивал их компетенцию и мастерство.

Официально, должность главного хирурга была вакантна, но два старших по возрасту и по стажу хирурга – Э.М.Адамович и А. И. Конев, по-настоящему соответствовали званию главных. Первый, в свое время, до войны, был соавтором пластики прободной язвы желудка сальником на ножке, и на него была ссылка в учебнике хирургии. Я неоднократно ассистировал этим хирургам на разных операциях и получал настоящее эстетическое наслаждение: ткани как бы сами накалывались на иглу, почти не было крови, узлы вязались с какой-то особой лихостью, и всё это проходило медленно, без спешки, а в результате оказывалось, что время операции было намного короче среднего.

Однажды, на ночном дежурстве в московской больнице № 67, я имел честь ассистировать главному хирургу больницы, доктору медицинских наук, Кириллу Семеновичу Симоняну. Одним точным и длинным росчерком скальпеля по средней бескровной сухожильной линии была открыта брюшная полость. Два стерильных полотенца быстро закрепились цапками по обе стороны раны. Я увидел, как хирург определяет и заранее перевязывает сосуды, как он точно отмеривает уровень наложения и диаметр анастомозов, как анатомично восстанавливает целость структур брюшной полости. Даже экстренная резекция желудка у него длилась меньше часа. Потом я узнал, что К. С. Симонян был любимым учеником академика С. С. Юдина. Примерно такими же первоклассными специалистами были два названных мной выше хирурга Калужской областной больницы.