Эта смертельная спираль

Выстрелы стихают. Я слышу, как они пытаются отдышаться, скрываясь друг от друга. Я понимаю, что одичалый вряд ли увидит меня из своего укрытия, но все же смотрю на револьвер с перламутровой ручкой на полу.

Он лежит посреди ниши, и его прекрасно видно из главной пещеры. Серебро потускнело от времени, но все еще поблескивает в свете желтых палочек. Должно быть, я оттолкнула его туда, пока прижималась к стене, и теперь он может привлечь внимание одичалого ко мне. Я падаю на колени и наклоняюсь вперед, чтобы схватить его, но тут снова раздаются выстрелы.

Пули врезаются в стены пещеры. Одна попадает в дальнюю стену ниши, и я бросаюсь назад, сжимая револьвер в руках. От удара по комнате разлетаются осколки, и один из них врезается в мое запястье. Трещину заполняют опилки, и я слышу, как кто-то падает на пол.

Даже не выглядывая и не прислушиваясь, я понимаю, что случилось. Это как удар в живот.

В Коула попали.

Паникуя, я смотрю в щель и замечаю одичалого в рваной кожаной куртке, со спутанными до колтунов волосами. Он сжимает винтовку Коула своей грязной рукой. Коул лежит на спине перед нишей, но я не вижу, куда попала пуля.

Прячась, я прижимаюсь к стене. Коул ранен. Ему нужна помощь. Я смотрю на револьвер в моих руках.

– Пытался сделать мне больно, – рычит одичалый, расхаживая по комнате. Он хромает и тяжело дышит. – Не стоило приходить сюда.

Он говорит со странной интонацией и слегка возбужденно. Все одичалые, с которыми я сталкивалась, так говорят… ну, то есть те, кто еще умеет это делать. Некоторые только рычат, отказываясь от речи, когда отдаются своему гневу.

Коул не отвечает.

Я с опаской еще раз выглядываю в щель. В тусклом свете палочек я вижу, что он прижимает руку к животу. Он жив, но тяжело ранен. А его рубашка пропиталась кровью. Одичалый проходит мимо расщелины в стене. И я прячусь снова.

– Собираюсь убить тебя сейчас, – говорит одичалый.

Я слышу насмешку в его голосе.

– Т-так вперед, – заикается Коул. – Чего же ты ждешь?

– И правда.

– Ты… – начинает Коул, а затем стонет от боли. Он с трудом втягивает воздух. – Ты дерьмо собачье.

Одичалый смеется, и низкий звук отражается от стен. Он перестает расхаживать и останавливается по другую сторону от Коула. Воздух пронзает металлический щелчок, когда он взводит курок на винтовке Коула.

Я, не раздумывая, поднимаюсь на ноги. А затем стреляю. Пуля пролетает сквозь расщелину и врезается в грудь одичалого.

На долю секунды мир делится на прерывистые ломаные кадры. Одичалый воет, а его налитые кровью глаза останавливаются на мне. Он взмахивает винтовкой. Коул крутит головой, приказывая мне спрятаться. Но его голос теряется в грохоте помех. Есть только я и моя цель. Я задерживаю дыхание и выпускаю последнюю пулю.

Череп одичалого взрывается. Стены окрашиваются кровью. И он падает на пол вялой кучей.

Я, пошатываясь, роняю револьвер.

– Катарина! – рычит Коул.

– Я иду! – кричу я, протискиваясь сквозь щель. А затем падаю на колени рядом с ним и вытаскиваю аптечку из рюкзака. Я разрываю зубами пакет с марлевой салфеткой и прижимаю ее к зияющей ране на животе Коула.

– О господи, – шепчу я, когда кровь пузырится между моими пальцами.

– П-пуля, – задыхается он. – Она нашпигована нанитами. Ты должна вытащить ее и прижечь рану, чтобы помешать их распространению. Это мешает моему исцеляющему модулю.

Я приподнимаю марлю. Под ней нет ничего, кроме разорванной плоти и сочащейся, пульсирующей крови. Я не знаю, как вытащить пулю и прижечь рану, не навредив ему еще больше. Нашпигованные нанитами пули смертельны, если их вовремя не достать. Коулу нужен хирург, или он умрет.

– У меня есть идея получше, – выдыхаю я. – Тебе просто нужно продержаться несколько минут. В городе есть врач, друг Агнес, он поможет тебе. Как думаешь, сможешь добраться до джипа?

Коул скованно кивает и со стоном поднимается. Его глаза все еще черные. Я закидываю рюкзак за спину и ныряю ему под руку, чтобы помочь выйти из шахты. Он тащит свою винтовку по опилкам, сжимая ее дрожащей рукой.

– Хорошо, ты отлично справляешься, – шепчу я.

Мы выходим на солнечный свет и, спотыкаясь, бредем к джипу.

Коул падает на пассажирское сиденье и бросает винтовку себе за спину.

– Тебе придется вести машину. Моя панель сходит с ума.

Я вскарабкиваюсь на водительское место и хватаюсь за руль. Сиденье рассчитано на человека с большей, чем у меня, комплекцией, а приборная панель представляет собой длинный изогнутый LED-экран. На нем горят тысячи иконок, информирующие о погоде и окружающей обстановке, но ни одна не указывает, как завести двигатель. И ни одна не подскажет, как вести машину.

Коул кряхтит и тянется вперед, чтобы прижать предплечье к приборной панели. На дисплее загорается карта местности и двигатель пробуждается к жизни.

– Спасибо, – кричу я, застегивая ремень безопасности.

Если бы моя панель была получше, я бы мысленно представила маршрут и автопилот отвез бы нас туда. Но я даже не вижу значка GPS для установки маршрута. Мне придется везти нас до врача самостоятельно.