Эта свирепая песня

– По условиям договора она должна сидеть в башне. Ну а третий, – продолжал Слоан, – это загадка.

«Не для меня», – решила Кейт, крепко сжав телефон.

Она понимала, что от перемирия скоро не останется и следа. Окончательный разрыв – не более чем вопрос времени. Монстры с некоторых пор очень тревожны, да и ее отец частенько говорит про Линию.

Сунаи всегда были лучшим оружием Флинна. Если бы получилось выследить их, убить или хотя бы схватить, у Южного города появился бы реальный шанс.

Слоан пытливо наблюдал за Кейт.

– Ты очень любопытна сегодня, малышка Катерина.

Кейт посмотрела в глаза малхаи.

– Я сильнее, чем ты думаешь, – бросила она, прихватила стакан с водой и ретировалась к себе в комнату.

Очутившись в спальне, Кейт сразу же заперла дверь и погрузилась в размышления.

Что делать с фотографиями Фредди?

Можно поднести отцу на блюдечке сведения о третьем сунаи… или кое-что получше. Она подарит ему самого Фредди Галлахера.

И тогда она докажет отцу, что она – настоящая Харкер.

В ее памяти всплыла фразочка Слоана: «Ты всегда будешь нашей малышкой Катериной».

Кейт нажала кнопку «Удалить». Через несколько секунд снимки были стерты.

Она уже не малышка Катерина.

Августу хотелось скинуть с себя кожу.

Всю обратную дорогу до компаунда они молчали. Точнее, помалкивал Август. Лео же вещал без устали. Так Август называл проповеди брата о естественном порядке вещей в мироздании. А разве здесь было нечто естественное – в том, что они сотворили? Август чувствовал запекшуюся кровь жертвы на своих руках.

Неужели душа убитого человека застряла в нем навсегда?

– Твоя проблема, Август, в том, что ты сопротивляешься течению. Ты борешься с приливом, вместо того чтобы позволить ему нести тебя.

Черные глаза Лео со светящейся каймой пылали энтузиазмом. К счастью, сейчас Лео не требовал от Августа ответа. Лео говорил и говорил: похоже, он был весьма доволен собой.

– Точно так же ты сопротивляешься своему внутреннему огню. Ты мог бы ярко гореть, братец!

Август содрогнулся. Его пробрало холодом до костей.

– Я не хочу… – пробормотал он, стуча зубами. Это чувство было противоположно голоду. И оно оказалось еще хуже.

– Перестань быть эгоистом, – продолжал Лео. – Мы созданы не для того, чтобы потакать своим добреньким желаниям.

«Это в тебе нет для них места, – мысленно возразил Август. – Ты их выжег».

Они добрались до компаунда, миновали охрану и вызвали лифт. Пока кабина летела вверх, Август стискивал зубы. Он боялся, что стоит ему открыть рот, как оттуда что-нибудь вырвется. Может, рыдание или вой. Чужая жизнь жужжала внутри его черепа, как пчелиный рой.

Что ты со мной сделал?

Что ты меня заставил сделать?

Когда двери лифта раздвинулись в стороны, Август выскочил из кабины и помчался к себе в комнату.

– Где вы были? – поинтересовался Генри.

– Это кровь? – спросила Эмили.

Август ничего не ответил.

– Лео!

– Я преподал ему урок.

– Что?…

– Не волнуйся, Генри, скоро он оклемается.

Август захлопнул дверь и привалился к ней всем телом. Дверь не запиралась, поэтому сперва Август не шевелился. Убедившись, что никто не будет ломиться в спальню, Август судорожно выдохнул и сорвал с себя куртку ФТФ. Не включая свет, он рухнул на кровать. Пальцы впились в ребра, пытаясь остановить монотонное жужжание, но ничего не помогало. Тогда Август закрыл глаза, и жужжание превратилось в истошные крики.

Август принялся шарить в скомканных простынях. Наконец он отыскал плеер и нацепил наушники.

Кто-то мягко прыгнул на его кровать. Аллегро! Август посмотрел на кота – и тот двинулся было к нему, но внезапно замер на некотором расстоянии от хозяина и подозрительно прищурился. Когда Август попытался погладить Аллегро, кот зашипел и убежал.

Ильза вроде бы говорила, что животные чувствуют разницу между добром и злом.

– Извини, – прошептал Август в полумрак. – У меня не было выбора.

Почему-то у него во рту появился горький привкус. Август сглотнул. Что он говорит?

Август столько раз слышал подобные оправдания! Они были бесполезны: ведь эти пустые слова никогда ничего не меняли. Признание не могло обелить преступника. А теперь он, Август, стал преступником. Грешником.

Он обхватил себя руками и прибавил громкости, пока музыка не поглотила все вокруг.

Давно перевалило за полночь, но Август не мог уснуть.

Жужжание прекратилось, но его нервы были изорваны в клочья. Август прошлепал на кухню и налил себе воды. Пить не хотелось, но что-то в этом жесте действовало на него успокаивающе, помогало почувствовать себя нормальным.

Его внимание привлекла стопка папок на столе. Август потянулся к ним, но внезапно до него донесся какой-то шорох. Август отставил стакан в сторону, так и не притронувшись к воде, и обнаружил, что Аллегро расхаживает в коридоре взад-вперед перед дверью Ильзы.

Август постучался, но оказалось, что дверь лишь притворена, и от его стука она распахнулась. Свет в спальне не горел, и первым, что заметил в темноте Август, были звезды. Вся комната Ильзы была испещрена звездами. Крохотные светящиеся точки оптоволокна усеивали потолок, стены и пол.