Эта тварь неизвестной природы

— Казашского. Не путайте, Симеон, морду не набьют, но уважать не станут. Этот район сейчас подрастянуло, там с девяносто четвёртого развалились несколько западен на несколько сотен кэмэ в каждой, но пройти к «Шекспиру» можно и сейчас при желании. Значит, «рапидшар». Представьте, вы презерватив водой налили и на землю его положили. Получилась у вас такая здоровенная круглая лепёшка, как голова сыру. Размером… Ну, с цирковую арену, чуть больше, чуть меньше. К созревшему «рапидшару» непременно лепятся со всех сторон гитики, так что подойти вплотную можно только с одной стороны. Мы на сегодняшний день знаем четыре «рапидшара», это правило для всех общее, кроме «Шекспира»… «Шекспир» — отвязанная гитика. Есть «Чёрный рапидшар», прямо на плацу Старой Двойки, есть «Пустой» немного не доходя Ахрёмино, и у самого Эльтона есть «Эльбрус». Очень красивый.

— Но мы про «Шекспира».

— Но мы про «Шекспира». Я не зря сравниваю с презервативом. Оболочка мягкая, пальцем продавливается, но палец отпустишь — ни следа не остаётся. И внутри «Шекспира» — кусок рая. Серьёзно. Кусок рая. Объёмный кусок некоего водоёма, то ли пруд, то ли озерцо маленькое, а может быть, речная заводь, за деревьями непонятно. И пляж к водоёму приложен. А на нём два человека.

— Живые люди?