Эта тварь неизвестной природы

— Не перебивайте тогда. Видите же, слова ищу, без мата трудно. Понимаете, Матушка схватила её так, что поза поразительно… изящна. Фу. Пребывает в веках как… Как сама, блядь, чистота и непорочность! Особенно наше мужичьё её ручки умиляют. Они так запястьями прижаты к бёдрам, с отставленными ладошками. И ещё и пальчики отдельно отставлены. На левом мизинчике у неё колечко, должно быть серебряное. В воду она буквально на два шага вошла, но там, видимо, глубоко, и ей уже выше коленей. Тут ещё и щёлкнуло… Русые шёлковые волосы, блестящие, до самой попы, а на попе такие трогательные, не купальные, а кружевные розовые трусики с надписью, арочкой такой. «Lucky Friday», мама моя!

— Ох.

— И больше ничего, ничего, совсем ничего нет. И такое… такое доверие в ней, такая… эх! Лет ей четырнадцать, и мальчишка не старше. Солнце над пляжем в зените, ни единой тени, всё сверкает, и Джульетта, и вода, и трава, и песок, и проволока на горлышке бутылки, и нет ощущения давящей, нашей этой жары… и комаров нет, прямо чувствуется! Как будто надо всем этим райские арфы играют. «What A Wonderful World», блин. И сияющие синие с золотом стрекозы тут и там. И ни облачка на небе, понял, но одно облачко всё-таки есть. Там небольшой такой, с цветами, экзотический какой-то кустик рядом с парнем, с другой стороны, такой тоже райский, изумрудный, вот на нём и облачко. Белое, белоснежное платьице. Ситцевое, по-моему.

— Ох.

— Знаете, Семён, трекеры, бывает, у «Шекспира» часами сидят. Понимаете? Не пялятся. Не зырят. Не пасут. Не сеанс выхватывают. Внимают, понимаете? Иногда специально выходят к нему. Туда и обратно. Понимаете?

— Ох, похоже, уже понимаю. Серьёзно… А пуля?

— Не просто пуля. У неё имя есть. Пуля Пидораса. Её первым заметил, говорят, Гриня Платонихин. Трекеры на него сначала грешили, что это он выстрелил, с него станется, но он как-то… как-то доказал, что ли, что это не он, что даже он не смог бы такой пакости совершить… Да и по глубине выстрела, знаете, похоже, вряд ли он «Шекспира» обнаружил и два-три года скрывал. Он же один никогда не выходит… Да, скорей всего, так он и обосновал, мне только что пришло в голову.

— По глубине выстрела?