Эта тварь неизвестной природы

– Вертолёт маленький, поднимает четыреста кэгэ. Я хотел делать два рейса, а с тобой уложимся в один. Я заберу нашего помощника шерифа, доктора Вяткина и нужный нам груз, сколько влезет безопасно. А ты заберёшь остальной груз и одного пассажира. Ему так и так в Беженск. Поможешь ему легализоваться.

– Кто это?

– Как – кто? – спросил Фенимора доктор Вяткин с огромным удивлением. – А кого отсюда можно забрать, кроме меня да его? – Он кивнул на старика.

Фенимор похолодел.

– Да вы… Да я… Да пошли вы! Я сюда вообще за «пудингом» ехал!

– А зачем тебе «пудинг»-то, Свержин? – спросил капитан Житкур с интересом.

– Но вас нет, – сказал Фенимор, сбившись. – Пять лет. (Мелькнул образ майора Алёшичева. «Пять лет, блядь!») Доктор пропал, а до этого…

– Я принёс тебе свои извинения, – перебил доктор. Фенимор отмахнулся.

– Что я должен был делать, шеф? Что может быть ценней, чем «пудинг»? Это же хоть что-то! Вас – нет, – повторил он. – Я почти шесть лет тут. Я каждый день тут. А вас нет. Я-то думал, мы будем вместе, шеф.

Житкур покусал губу, вздохнул и вдруг резким потянул за цепочку на шее. Фенимор помнил, что на этой цепочке у него всегда висел крестик и опознавательные жетончики. Из-под нагрудника комбинезона появились жетончики, но место крестика занял футлярчик, размером с губную помаду.

– Знаешь, что тут, рядовой? – спросил капитан, демонстрируя футляр.

Фенимор мгновенно высохшим горлом сказал:

– Да.

– Они всегда были со мной, и всегда будут. И я всегда был тут, и всегда буду. Если не погибну. И ты всегда был тут, и всегда будь, и не погибни. Дорога будет очень дальней. Пять лет! А пятьдесят – не хочешь? – Он спрятал футлярчик в кулак. – Но тебе, судя по стойке нашего доктора, как у вас там говорят, у преступного браконьерского сообщества? повезло приехало? Так что отставить сопли, рядовой. Не порти впечатления, пока оно хорошее. – Он вернул брелоки на пазуху. – Возьмёшь ефрейтора и груз, рядовой. Груз складируй пока у себя, в этом вашем баре. У тебя же есть свой склад, куда никто не полезет, кроме тебя?

– Так точно, – выговорил Фенимор. – А ефрейтора?

– Он Хвостом сейчас называется, – встрял доктор Вяткин. – На ефрейтора обижается, чудак.

– Так это вы про него, что он спит?

– Ну да, он много спит. Постоянно. И очень много ест. Непрерывно!

Капитан Житкур дождался, когда они закончат, никак не выражая своего нетерпения.

– А ефрейтора – в город, рядовой.

– Не понял. Как – в город? Он же сразу откинется, прямо на границе.

Житкур улыбался. Фенимор посмотрел на доктора. Доктор посмотрел на капитана и тоже заулыбался.

– Не откинется, Вадик, проверено. Он совершенно автономен. Он живой, – сказал он с гордостью. – По-настоящему.

Тут капитан наконец впервые посмотрел на часы.

– Ну, чаю попили, Вобенака кирнул, – по коням, рабы «Девятки». Мне кажется, что времени у нас до ночи, но тянуть кота тоже отставить, ибо мало ли. Доктор отберите груз… Я так полагаю, вы суму помощника Бролсмы, оружие его старинное, и две больших банки «пудинга» возьмите.

– Хвоста-то будить? – спросил доктор.

Фенимора передёрнуло. Житкур усмехнулся.

– Проще нет. Пусть уж спит. Товарищ рядовой разбудит его в городе. Понянькаться с ним придётся, Вадим. Тряхнуть стариной.

– Я уже понял, – зло сказал Фенимор.

– Ты на это смотри позитивно, Вадим, – сказал капитан Житкур. – Ты себе рейтинга набрал сегодня, это что-то с чем-то, сколько. Достиг «Житкура», раз. От самого Капустина, супертрек! Привёз тридцать две банки «пудинга». Это два, это другому на всю жизнь славы, не считая здоровья. – Тут он остановился. – Так вот зачем тебе «пудинг»! Ах ты, стервец. Браво, Вадим, я не подумал даже… Ну, молодец, молодец. Дальше! Привёз настоящего Лазаря. Это тебе не прапорщик твой, с дырками какими-то жалкими, живущий на нейтралке. Это настоящий, зрелый, многолетний живой труп. Да с тебя перестанут деньги в «Чипке» брать за выпивку, к гадалке не ходи!

– Да ну вас, шеф!

– Ну, ну так ну. По коням.

Они разом встали из-за стола и принялись, по обычаю, собирать посуду на разнос, чтобы сообща помыть всё на кухоньке.

– Вадим, личный вопрос, – сказал капитан. Вяткин тут же с выражением деликатности забрал себе разнос и ушёл с ним, страшно звеня чашками.

– Да?

– Никто так и не провесил безопаски до моего дома? – с непонятной неловкостью спросил Житкур.

– В Капустине? Нет, насколько я знаю, шеф. Со стороны бульвара там «сквозняк», круглосуточный, неумолимый, ну а от села – кладбище. Не подобраться, я и сам там ходил. А что, книги?

– Да, столько лет собирал. Автографы. Жалко, сил нет. Но там, вроде, квартал негорелый?

– Нет, негорелый.

– Ну, может провесят ещё. Барбос-то твой! Только и разговоров про тебя, в Москве да в Брюсселе! Он сейчас как, в отключке?

– Ага. Мы на нём собирались полпути пройти. На сегодня выход назначил, через неделю дошли бы, думаю.

– А с кем, с бандитом твоим?

– Он отличный парень, шеф.

– А с тобой пойти испугался.

– Нет, не испугался. Я его с полпути отправил. Знаете про машину химиков в районе трёхсотых вешек на бетонке? «Могила»?

– Ну конечно знаю.

– Выскочили. Вот ночью. И все живы. Вот с ними.