Этап

— Очень! — Дарья выпрямилась. — Это кажется, что ей всё нипочём. Ну, пока конец света, ей всё нипочём, лучше под руку не попадать. А потом очень долго в себя приходит.

Николаев покачал головой. Интересные вещи узнаёшь о людях, о которых, казалось, всё уже знаешь. Он слышал рассказ Курчатовой о том, какими были её первые концы света — началось всё с «Птиц», а потом у неё был «Рассвет мертвецов», «Зубастики», «Кукловоды» и «Дети Дракулы» — те, что были первыми для Дарьи. На пятый раз ей и подвернулся Михаил Петрович. По словам Петровича, тётя Надя одна могла бы разгромить всю армию вампиров — и практически это сделала, советским учительницам тоже пальца в рот не клади.

Кошка нервничала всю ночь — вскакивала на окно, смотрела вниз, в ночной пейзаж города, и иногда тихонечко жаловалась — пищала. И тут же мчалась к кому-нибудь из людей — помурлыкать.

* * *

На следующий день Николаев и сам увидел чёрных кошек. Во множестве: стоило приглядеться, и казалось: город кишит ими. Кошки сидели у постамента памятника вождю мирового пролетариата, кошки прогуливались в тени кустов в парке поблизости от постамента, кошки перебегали дорогу, по сто раз на дню.

— Что-то не нравятся мне эти кошки, — заявила Мария. — Мороз по коже, если честно. Такое ощущение, что следят за мной.

Через два дня кошки исчезли и всем стал казаться, и тоже — без повода — запах болотного газа. Метана, или как его по-научному, заявила Мария. Дарья неожиданно повеселела, услышав про метан, и продолжила сбор материала. Теперь дома были не только компьютеры. Интернет тоже появился. В нём сейчас лучше всех разбирались Дарья и Степан.

Через два дня пропало наваждение с болотным запахом, зато стала бросаться в глаза написанная красным буква «К».

И так далее. Два-три дня — и новый знак, и видят его по всей Земле.

На последнем пикнике — последнем перед новым концом света — Фёдор сразу сказал: начало, возможно, этой ночью. Мы не знаем, чего ждать. Дирижабль уже был пришвартован не слишком далеко от города, всё было готово. Дарья сосредоточенно копировала накопленные знания на карточки, раздавала их — готовила комплект снаряжения первой необходимости; Мария днями сидела в центре психологической помощи — помогала горожанам: их тоже тяготили непонятные предчувствия. Домой она возвращалась не вымотанная, а наоборот, отдохнувшая.

— Сама удивляюсь, — замечала не раз. — Вроде бы выслушаешь от человека всякого негатива — а потом, как выговорится, обоим лучше становится.

…Хотя конец света и назначили на вечер, а пикник прошёл весело. Пусть даже начался с самого утра — просто никто не стремился особо налегать на спиртное.

— Хорошая вещь, — Смолин ласково погладил кофр, в котором хранил свою новую цифровую камеру. — Хорошо бы удалось перенести! — ему достался, по жребию, один из рюкзаков, которые Николаев пронёс в своём портфеле. Теперь все, у кого было хоть какое-то место в «волшебных вещах», старались заполнить его не только самым необходимым после сброса, но и новой ёмкостью — вдруг тоже начнёт переноситься!

— Я был на вашей выставке, — кивнул Николаев. — Не поверю, что вы только здесь занялись фото!

— В детстве начинал, — кивнул Смолин. — Но мой первый фотоаппарат быстро сломали. Знаете, бывают такие дети — «у меня нет такой классной штуки, и у тебя не будет». Когда сломали второй, родители больше не покупали. А потом как-то не до этого стало.

…Смолин, как и Дарья, как и Николаев, повстречался со своей будущей командой — «со своими», как говорила Мария, в первый же раз.

Накануне он неплохо выпил в компании — невзирая на то, что компания была сантехническая, там были все сплошь «бывшие интеллигенты», как сам Смолин. Выпил и выпил, это было уже не впервой — жил один, на жизнь, если честно, махнул рукой, катилась себе как-то — и всё. Но когда был трезв, работал настолько качественно, что уже не раз приглашали в коммерческие, как сказали бы сейчас, компании. Конечно, тогда всё было по-другому. Но ведь пил! И остановиться было трудно, самому не удавалось.

Так и под машину попал. А когда пришёл в себя, было лето и другой город. Смолин долго отходил после тяжёлого похмелья, но в бумажнике, к счастью, водились кое-какие деньги. Он понял, что его каким-то чудом занесло в Омск, долго не мог вспомнить, почему — и, в конце концов, снял комнату, чтобы отоспаться, а потом уже пытаться выяснять, какого чёрта тут происходит. При нём, кроме относительно приличного костюма, бумажника и пачки сигарет, оказался ещё разводной ключ. Глаза бы его не видели. Смолин начинал понимать, что будь он хоть трижды мастер по сантехнической части, а только эта работа обрыдла вконец. Хотел выбросить ключ, но не выбросил отчего-то. Очень уж хорош инструмент, купил недавно.

…Когда на улице раздались крики, Смолин очнулся. Схватил разводной ключ — первое, что попалось — и выбрался наружу. Там творилось что-то несусветное — люди в чёрном нападали на всех подряд, кого-то закалывали или убивали ещё более мерзким способом, кого-то связывали и тащили с собой.