Эти бурные чувства

Спасибо моим самым-самым ранним читателям, которые прочли эту книгу (и вообще-то ее продолжение), когда все это представляло собой одну большую рукопись, отдельными главами загружавшуюся в интернет. Теперь она стала почти неузнаваемой, если не считать имен персонажей, и ваши замечания и предложения сыграли решающую роль в том, что она такая, какая есть. Спасибо тебе, Келли Гэ, именно ты стала первым человеком, которому я рассказала концепцию этой книги и который убедил меня двигаться вперед. Спасибо Пейдж Кубенка – твои регулярные замечания поддерживали меня и были для меня очень важны. Спасибо вам, Габриэль, Камилии, Клэрин, Хейле Обри, Иджей, Тэнви. Я не знаю ваших фамилий и не знаю, известно ли вам, что книга, которую вы читали, была издана, но, если вам случится еще раз иметь с ней дело, спасибо. Я знала, что в мире есть люди, высоко ценящие мои слова. Взрослея, я никогда, каким бы слабым ни был уровень моего мастерства, не сомневалась в ценности моих произведений, потому что у меня были читатели, которые рассказывали о том, от чего они получили удовольствие. Пока у меня есть мои читатели, я не могу перестать быть писателем. Без моих читателей я не писатель.

Так что спасибо тебе, читатель. Спасибо, что ты берешь в руки эту книгу.

От автора

В 1920-х годах Шанхай был динамичным и разделенным городом, и хотя многое в «Бурных чувствах» было придумано мной, атмосферу тогдашнего Шанхая я передала так точно, как только могла. Это было время политической нестабильности и раздробленности, время, когда боролись коммунисты и Гоминьдан, когда весь город был как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Хотя там и не было кровной вражды, Шанхай действительно был расколот: он был поделен между иностранцами, которые получили власть посредством неравноправных договоров, ставших следствием поражения Китая в Опиумных войнах. Французским кварталом владели французы; Международный квартал контролировали англичане, японцы и американцы; и несправедливости, о которых упоминает Джульетта, взяты из исторических трудов. Иностранцы разбивали парки и требовали, чтобы у китайцев не было права туда зайти. Они вкладывали в город деньги, и хотя с формальной точки зрения Китай никогда не был колонией, именно это и происходило в Шанхае: они колонизировали один его сегмент за другим.

В этих условиях в Шанхае воцарилось беззаконие, и да – им действительно правили бандиты! Поскольку каждая заморская территория управлялась своей метрополией, в разных частях Шанхая действовали разные законы. Добавьте к этому принцип экстерриториальности, действующий в отношении всех некитайских граждан, – иными словами, иностранных граждан не могли привлекать к ответственности по китайским законам, а только по законам их собственных стран. Было почти невозможно управлять Шанхаем как единым целым. Хотя Алой банды не существовало, она списана с реально существовавшей Зеленой банды, о которой говорили, что она замешана в каждом преступлении, происходившем в городе. Они были неофициальной господствующей силой, и один из ее главных гангстеров – кто-то калибра господина Цая – по совместительству работал детективом в полиции Французского квартала. Не существовало также и Белых цветов, но в указанные годы русское население Шанхая выросло и составляло существенный процент мирных горожан. Шанхай был вольным портом, так что те русские, которые бежали от гражданской войны, могли въезжать в него свободно, им не были нужны ни визы, ни разрешения на работу. Западноевропейцы относились к ним ужасно, и они работали на непрестижных работах, например были мусорщиками или трудились в тех местах, где мало платили, например женщины часто становились танцовщицами кабаре. Так что я неспроста изобразила Алую банду и Белые цветы в качестве равнозначных игроков, борющихся за то, что оставалось от города. А иностранцы пожирали его, небрежно откусывая большие куски.

Ограничусь лишь тем, что персонажи «Бурных чувств» являются плодом моего воображения. Реальные гангстеры и реальные националисты в самом деле часто сотрудничали, но все имена были придуманы мной. В Китае в те годы действительно был генеральный секретарь коммунистической партии, но звали его не Чжан Гутао. К тому же из-за начавшейся позже гражданской войны имеются огромные пробелы в сведениях о том, кто был тогда генеральным секретарем и какие люди занимали остальные должности, так что кто может сказать, что на самом деле происходило? Иногда даже реальная история бывает не вполне уверена в том, что она собой представляет – воспоминания утрачиваются, доказательства уничтожаются, данные намеренно стираются.