Эти чудовищные узы

Он больше не смеется. Но он прижимается подбородком к моим волосам, и я вижу, как Николас глубоко вдыхает. Пытается успокоить свой гнев.

— Я не отпущу ее. Но ты уйдешь. Сейчас, — Люцифер сохраняет тот же разговорный тон, его подбородок все еще лежит на моих волосах.

Николас делает шаг вперед. Люцифер не двигается. Даже не напрягается. Николас замечает это и делает еще один шаг. Я не уверена, что он думает, будто приближение с пистолетом наизготовку поможет нам выбраться из этого дерьма, но я не могу придумать, что сказать. Находясь снова так близко к Люциферу, прижимаясь к его телу… я вообще не могу думать. Он делает меня глупой.

— Если ты не отпустишь ее, — говорит Николас сквозь стиснутые зубы, — я убью тебя. Потом я убью их, — он дергает головой в сторону дома, — и сделаю это медленно. Особенно для ребенка. Не знаю, сможет ли он еще говорить, но в любом случае, он будет, блядь, умолять меня о смерти.

Я знаю, что не будет. Николас не тронет ни одного волоска на голове этого ребенка. Но Люцифер этого не знает. Тем не менее, он не реагирует.

— Ты думаешь, они что-то значат для меня? — спрашивает он вместо этого. Он крепче прижимается ко мне, скользит рукой по моему плечу и упирается в шею. — Они не значат. Но это, — его пальцы обвиваются вокруг моего горла, и глаза Николаса сужаются. Я вижу, как пистолет дрожит в его руке, совсем чуть-чуть. — Это значит. Ты принимал в этом участие?

Сначала я не понимаю, что он имеет в виду. Я понятия не имею, к чему он клонит. Но потом я вспоминаю. Синяки. Он видел их в лесу. Но какое ему, блядь, дело? Он оставил меня в психушке, без сознания, и скоро я умру, если только он знает. Я знаю, что у него не выросло вдруг сердце. У него его никогда не было. Николас не клюет на эту приманку.

— Отпусти ее.

Люцифер вздыхает. Я чувствую, как его грудь прижимается к моим плечам. Затем пистолет убирается из моего поля зрения. И я чувствую его холодный ствол напротив своей головы. Я напрягаюсь. Возможно, сейчас самое время воспользоваться моим собственным оружием. Я немного сдвигаюсь в руках Люцифера, и он достаточно удивлен, чтобы позволить мне это сделать. Затем я прижимаю пистолет к его бедру у себя за спиной. Он смеется.

— Это будет больно, — признает он, — но это не убьет меня, — он втыкает ствол своего пистолета чуть глубже, сбоку от моей головы. — А вот это — убьет.

Николас полон едва сдерживаемой ярости. Но он не хуже меня знает, что Люцифер только что перевернул все карты. Нет никакой возможности, даже если мы с Николасом будем стрелять одновременно, свалить Люцифера до того, как он всадит пулю мне в мозг. А я не сомневаюсь, что он это сделает. Он уже однажды меня поимел. Впервые с начала этого противостояния мы с Николасом встречаемся взглядами. Я неловко прижимаю пистолет к бедру Люцифера, но говорю первой.

— Иди, — говорю я. — Иди и скажи Джеремайи. Он все поймет.

Люцифер мрачно смеется позади меня.

— Я сомневаюсь в этом, Лилит, — Николас качает головой. — Я не уйду без тебя.

— Ты уедешь, — говорю я, мой голос повышается, — и ты вернешься в Александрию, и ты расскажешь Джеремайе. Другого варианта нет.

Я ненавижу говорить это, особенно когда Люцифер снова хихикает, но это правда. Другого способа выбраться из этого нет. Я могу справиться сама. В конце концов, у меня все еще есть пистолет.

Слушай ее, — пропел Люцифер. — Или я пущу пулю в ее драгоценный маленький череп.

Я сглатываю комок в горле, мои глаза по-прежнему устремлены на Николаса. Он снова качает головой.

— Нет.

— Черт побери! — шиплю я, мой темперамент растет.

Я хочу убрать этот пистолет от своей головы. Когда-то, я думала, я хотела этого. Когда-то я планировала это сделать. В некоторые дни у меня были другие планы. Например, прыгнуть с балкона в отеле. Но сейчас я не хочу умирать. Не раньше, чем я убью Люцифера.

— Шшш, детка, — шепчет он мне на ухо. — Он сделает то, что ты скажешь.

Он отодвигает свое лицо от меня.

— Не так ли? — бросает он вызов Николасу.

— Джеремайя убьет меня, — говорит Николас.

Я знаю, что это не первая его забота. Но, тем не менее, это обоснованно. Я не знаю, что на это ответить. Может, и убьет, когда найдет меня. Но я буду бороться за Николаса. Так же, как я борюсь за него сейчас. Но Люцифер говорит прежде, чем я успеваю его утешить.

— Джеремайя может идти в жопу, — шипит он, в его тоне появляются первые признаки гнева. — Джеремайя бросил ее, когда она нуждалась в нем. Джеремайя сделал ей хуже, чем мог бы сделать даже я.

— О чем ты, блядь, говоришь? — спрашиваю я.

Это мои первые слова, сказанные ему с тех пор, как мы здесь оказались. Джеремайя — козел. Он чуть не убил меня. То, что говорит Люцифер, не совсем неправда. Но мой брат не изнасиловал меня в заброшенном здании и не бросил умирать. Люцифер смеется.

— Он знает.

Николас хмурится. Он качает головой.

— Пошел ты, — но он не отрицает этого. Он не отрицает, что ему что-то известно. Люцифер держит пистолет у моей головы, его рука нежно лежит на моем горле.

— Если ты не побежишь обратно к своему хозяину, я расскажу ей. А потом я убью её.