Эти разные, разные лица (30 историй жизни известных и неизвестных актеров)

«Какие там типажи! Какие сцены! — восклицал Парфенов. — Это мой любимый учебный класс. Я живу недалеко от Черемушкинского рынка и постоянно туда хожу. Какие сцены там можно наблюдать! Вот где все показывают себя такими, какие они есть на самом деле. Смотрю на одного — о! Это моя роль! Слежу за ним, всматриваюсь — как двигается, как говорит, какая у него мимика, какие характерные ужимки. Вот я все подмечаю и запоминаю. Так что все брал, как говорится, из народа. Конечно, с жизнью меняются и люди, и их взаимоотношения, поэтому менялись и мои герои. А теперь, выйдя на пенсию, я очень скучаю по тем „экскурсиям“ в народ...»

Парфенов никогда не играл героев исторических романов, не окунался ни в рыцарские сражения, ни во дворцовые интриги, ни даже в золотой ХIХ век. Ему важны были только современники, он типичный бытовой актер. Но в своем ремесле он был непревзойден. Кто лучше Парфенова мог сыграть председателя месткома в «Афоне»? Уж так ему были интересны рассказы непутевого слесаря, но ведь наказать-то его надо! А вот он суетливый начальник поезда из «Чародеев», который и сам не знает, зачем выставил из купе столичных музыкантов и оставил там одного героя. Но после секундного замешательства сам себя убеждает: «Положено!» До смешного жалок парфеновский завистник Прохоров из комедии «Тридцать три» со своим вырванным зубом, и до боли смешон его неуклюжа Сухов из любимого фильма телевидения «Семь стариков и одна девушка» с фразой «пристрелите меня, я больше не могу!». И все эти эпизоды актер ведет с таким серьезным видом, что нет ни капли сомнений в самоуверенности его героев, что все они становятся реальными и естественными в своих поступках. Николаем Парфеновым создана целая армия всевозможных проводников, кондукторов, гардеробщиков, бухгалтеров, директоров, инспекторов, сторожей, соседей. Он стал любимцем киножурнала «Фитиль» и его бессменного главного редактора Сергея Михалкова. Как только в сценарии появлялся персонаж парфеновского профиля, ни о каком другом актере даже не думали. «Засветился» он и в другом миниатюрном киношедевре — «Ералаше», где однажды получил роль самого графа Толстого.

«Причем в то же время Сергей Герасимов писал сценарий для своего фильма о великом старце, — рассказывал Николай Иванович. — Так вот, в один прекрасный день иду я загримированный по коридору Студии Горького и сталкиваюсь с Сергеем Апполинариевичем. „Это что? Лев Толстой?!“ — воскликнул Герасимов. „Да“, — гордо ответил я. „Парфенов, ты что ли? Интересно, интересно...“ И, почесывая подбородок, пошел прочь. Я тогда в глубине души понадеялся: а вдруг пригласит? Нет, не пригласил. Сам сыграл.

А вообще лучшей судьбы я бы не хотел. Театр меня вывел в жизнь. Кино — тоже, сами знаете. На эстраде сыграл концертов тысячи две. Где бы я ни выступал, еще приглашают. В филармонии был своим человеком. Объездил всю страну и даже за рубежом был. Да и в форме хорошей до сих пор остаюсь. В молодости много занимался спортом, хорошо играл в теннис. Увлекался рыбной ловлей и охотой. Помню, один раз в Щелыкове подстрелил огромного глухаря. Мне из него сделали шикарное блюдо, и я всех угощал. А сейчас каждый день хожу в парк. Не пью, не курю и стараюсь не нервничать. По этому поводу у меня даже стих есть:

Я любил находиться в покое,
Много ел, курил, выпивал.
И давление стало плохое,
И, конечно, инфаркт назревал.
Я серьезно подумал об этом.
Одолел я ненужную лень.
И теперь регулярно с рассветом
Начал бегать трусцой каждый день.
Перестал я ходить по аптекам,
Папиросу совсем загасил.
Стал здоровым вполне человеком,
Полным бодрости и свежих сил.
Мне вчера измеряла давленье
Интересная женщина, врач.
И повысила так настроенье —
Побежал я от радости вскачь!
Не могу находиться в покое.
И готов целый мир я обнять!
Потому что давленье такое —
Сто пятнадцать на семьдесят пять.