Эти разные, разные лица (30 историй жизни известных и неизвестных актеров)

А однажды мне пришлось озвучить и нашего актера. Случилось это на Студии Горького. Режиссер Геннадий Васильев снимал «Новые приключения капитана Врунгеля». Он пригласил меня к себе и сказал: «Лидия Георгиевна, у меня к вам не совсем обычная просьба». Я думаю: «Опять? Мне уже ничего не страшно». — «Нам надо озвучить Крамарова». Ничего себе! «Всего в одной сцене. Он сам пытался два раза озвучить, вызывали других актеров — никак не получается». А сцена заключалась в следующем: плывет плот, за него цепляется Крамаров, пытаясь выбраться из воды, а находящиеся на плоту герои его не пускают. И Крамаров кричит, умоляя их простить его. Так вот Гене нужен был какой-то особый крик, переходящий с баса на визг. Я попыталась раз-другой, и вроде получилось. Только собралась уходить, Васильев хватает за руку и говорит: «Лидия Георгиевна, есть еще один момент. Может, вы сможете озвучить... гору?» — «Гору?!» — «Да. В этом же эпизоде, когда все взрывается, бурлит и гремит, должна хохотать гора. Она хохочет, хохочет, переходит на стон и затихает...» Я снимаю пальто, возвращаюсь к микрофону и начинаю делать гору...

Вообще мне не приходилось ломать голос. Я знала его особенности, и он как-то ложился на все мои роли. Я не форсировала, но понимала, где можно мягче, где лиричнее, где грубее. Старалась не нажимать на эксцентрику.

А актриса я сугубо острохарактерная. Вот есть актрисы характерные, которые падают, носятся по лестницам — у меня совсем не то. Моя характерность сидит где-то внутри, в окраске голоса, в отношениях. Взять, к примеру, даже жанр киносказки, там все равно надо работать по системе Станиславского. Там все равно надо видеть глаза Милляра, глаза Пуговкина, глаза Кубацкого, Хвыли, а не просто бегать и падать и считать это комедией.

* * *

О Роу у меня много хороших воспоминаний. И человек он был с большой буквы. А знакомство с ним произошло как всегда для меня невезуче. Он снимал «Вечера на хуторе близ Диканьки» и на роль Бабы с фиолетовым носом, которая ругается с соседками, утонул Вакула или повесился, хотел пригласить актрису Рюмину из Ленкома. Сидели они где-то в снегах, в Мурманске по-моему. Начальницей актерского отдела в то время у нас была Вера Михайловна Скрипник. Она звонит Роу: «Александр Артурович, Рюминой в Москве нет. Мы высылаем вам Королеву из штата. Она такая же острохарактерная и темпераментная». — «Не надо мне никакую Королеву! Что вы мне все портите?! Мы в экспедиции!» — «Я посылаю вам ее под свою ответственность», — стоит на своем Вера Михайловна. Следующий звонок от Роу: «Не надо Королеву, она с текстом не умеет работать!» Как так? Почему он так решил? — «Мне сказали надежные люди!» Как потом выяснилось, одна художница по костюмам работала на «Евдокии», где я снималась в эпизоде с высокой температурой. Таня Лиознова, которая ставила фильм, наблюдая за моей работой, удивилась: «Лида, что с тобой? Ты разучилась работать с текстом?» Я говорю: «Танечка, у меня температура под 40, мне очень тяжело». Сделали перерыв, я полежала, собралась и сыграла. А та ассистентка вынесла из разговора только то, что захотела вынести. Так вот, Вера Михайловна все равно выписывает мне наряд и говорит: «Поезжай».

Встречала меня на платформе поздно вечером Верочка Алтайская. Она сказала: «Артурыч очень зол, ворчит, через два дня — съемка. Вот тебе текст — за это время нам надо все выучить и отрепетировать». Мы жили в одном номере и с утра до вечера репетировали. «Ты только не теряй ритма, у Роу главное — ритм! Помнишь, в оперетте была актриса Савицкая? Так вот надо играть, как она, чтоб от зубов отскакивало...» Надо было страшно тараторить, весь спор должен был длиться несколько секунд: «Утопился! — Повесился! — Утопился! — Повесился!..» Наутро — встреча с Роу. Он важно развалился в кресле, бросил на меня недоверчивый взгляд и говорит: «Ну, что вы там нарепетировали?» Мы вышли и сбацали всю сцену как надо. Пауза. Роу: «Ну-ка, еще раз!» Мы повторили. Тогда Роу поворачивается к группе и заявляет: «Ну и какая б... сказала мне, что она с текстом не умеет работать?!» Поцеловал мне руку и назначил на утро съемку.

С тех пор Артурыч приглашал меня почти на все свои сказки. Он был уникальным явлением. Звезд с неба не хватал и Америки не открывал. Но на площадке он твердо знал, чего хочет. Он не мог себе представить, чтобы перед камерой появился неграмотный актер, он ничего не показывал и не объяснял, а только объявлял: «Пойдешь со своим мужем и будешь громко реветь, не желая менять младенцев...» И все. Как реветь, как идти — уже решали мы с Кубацким, а Роу задавал только ритм. Он доверял актерам, потому что команду набирал сам и работал только с профессионалами. Но, повторяю, у него надо было хотя бы технически быть подготовленным. Роу не останавливал съемки, если кто-то запутывался в юбке.