Эти три года.

…Наш автобус мчался по берегу моря, Черного моря, которое омывает и берега России и берега Болгарии. Наверное, в эти минуты мой спутник думал об этом. Он оторвал взгляд от окна, посмотрел на меня и улыбнулся.

И я вспомнил, что недавно меня познакомили в Бургасе с болгарином, который, вот так же улыбнувшись, с гордостью сообщил мне сразу же, что мальчишкой был знаком с генералом Ватутиным. И пояснил: когда Советская Армия вошла в Болгарию, он указывал передовым частям дорогу. И его поблагодарил «сам Ватутин». И еще я вспомнил улыбку: в Софии древний старик, увидев, что я осматриваю памятник русским воинам, погибшим в боях за освобождение Болгарии и турецкого господства, подошел ко мне и сказал, указывая на памятник:

— Освободители. — И добавил: — Другари, братушки.

Моему спутнику надо было выходить. Он постучал в стекло шоферской кабины, подхватил корзину и протянул мне руку:

— Всего самого лучшего, братушка, — сказал он, тщательно выговаривая русские слова.

— Всичко най-хубаво, — ответил я по-болгарски. — Всичко най-хубаво, другарь!

Может быть, я произнес эти слова не точно, но я знал: он поймет, что я желаю ему, другу, всего самого хорошего.

М. Антонов

«МЫ ЕСТЬ БОЙЦЫ КРАСНОЙ АРМИИ»

НЕМЦЫ, АВСТРИЙЦЫ

Это произошло во время Великой Отечественной войны. Наши части с боями продвигались по территории Германии. В районе одного небольшого немецкого городка фашистская дивизия была полностью разгромлена, большинство гитлеровцев сдались в плен. По донесениям разведки, в городе вражеских солдат не осталось. И вдруг, когда наша передовая часть входила в город, на дороге показалась колонна людей. Люди медленно двигались навстречу советским бойцам. Конечно, это не контратака гитлеровцев — их тут уже нет, да и в контратаку так не ходят. Но кто же это? Кто эти люди, идущие навстречу?

Колонна медленно приближалась. И когда можно было уже разглядеть людей, идущих в колонне, стало ясно: это жители города вышли встречать советских солдат. Так уже случалось не раз — жители многих немецких городов, которым давно стал ненавистен фашистский режим, навязанный Гитлером немецкому народу, выходили навстречу Советской Армии. Но сейчас это было не совсем обычное шествие — внимание советских бойцов и командиров привлекли несколько человек; они шли впереди остальных, а один — высокий, худой — нес красное знамя. На груди тех, кто шел за ним, были необычные большие значки, похожие на ордена.

Немцы приближались. И вдруг командир батальона бросился к ним. Он внимательно вглядывался в лица, будто ища среди этих немцев знакомых. Потом он первый крепко пожал руку знаменосцу и его товарищам. А те, не скрывая катившихся по морщинистым щекам слез, что-то быстро и взволнованно говорили. Сначала ничего нельзя было понять. Тогда знаменосец поднял руку и сказал по-русски с сильным акцентом:

— Мы есть бойцы Красной Армии. Мы есть участники гражданской войны в Советской России.

Четверть века хранили они как самое дорогое нагрудные значки красноармейцев. В годы гитлеровского режима за это грозила смерть. Но немецкие интернационалисты даже под страхом смерти не захотели расстаться со значками.

Эту историю рассказал мне офицер — свидетель встречи. К сожалению, он не запомнил фамилий бывших немецких интернационалистов. Погиб в бою за Берлин и командир батальона — участник гражданской войны, сражавшийся бок о бок с интернационалистами.

Фамилии этих людей сейчас установить трудно. Да и живы ли они? Ведь прошло четверть века.

Но, несомненно, еще живы некоторые участники интернациональных полков и батальонов — они живут и в Германии и в Советском Союзе. Они скромные люди, они мало рассказывали и рассказывают о себе. И отчасти поэтому мы знаем о них и их товарищах гораздо меньше, чем хотелось бы и чем нужно было бы знать.

Немцы и австрийцы, проведшие месяцы в мрачных окопах империалистической войны, за колючей проволокой, в сырых бараках в лагерях военнопленных, получили в 1917 году возможность уехать на родину. Но…

«Как один человек станьте на защиту святого дела революции и направьте ваше оружие против палачей свободы!»

Это сказал бывший рядовой солдат — немецкий военнопленный, выступая на митинге военнопленных в Твери. К сожалению, мы не знаем его имени, не знаем, дожил ли он до окончания гражданской войны или пал смертью храбрых на фронте. Может быть, в составе 1-го интернационального добровольческого отряда, половину которого составляли немцы, он уже 26 февраля 1918 года выступил на фронт.

В эти дни кайзеровская армия нарушила перемирие и двинула свои полчища на Советскую Россию. В эти дни сотни честных немцев и австрийцев вступили в ряды Красной Армии. На знамени 1-го интернационального отряда было написано: «Русская революция — наша революция, наша надежда».

С самого начала гражданской войны немецкие и австрийские интернационалисты сражались на фронтах — участвовали в обороне Ростова и в боях под Бахмачем, вступали в ряды Красной гвардии Иркутска и Томска, Красноярска и Хабаровска.