Эти Золотые короли

Он хочет заставить меня поверить в это, и я пытаюсь, но я знаю настоящего Рикки. Внешне он жесток, и никому на улице даже в голову не придет перейти ему дорогу, однако у него огромное сердце. И, как его друг, я бы никогда не хотела делать то, что, по моему мнению, может причинить ему боль.

– Ты не врешь?

Он снова смеется.

– Нет, так что перестань задавать все эти чертовы вопросы.

– Хорошо, хорошо.

Рикки поднимает взгляд, и я встречаюсь с ним глазами.

– Так что, мы делаем это? – спрашивает он, заставляя меня серьезно задуматься, прежде чем ответить.

– Ради Скарлетт, ради всех этих девчонок, да. Думаю, мы должны.

Он кивает и встает с моей кровати.

– Тогда я тоже за. Когда начинаем?

При мысли об этом – публично унизить Уэста, притвориться, будто я его больше не люблю, – я тяжело вздыхаю, а после отвечаю:

– В понедельник.

Рикки, кажется, не против.

– Супер. Да начнутся игры.

Он строит из себя крутого, но я могу лишь надеяться, что внутри он такой же сильный. Что ж, время покажет.

Я вам говорила или я вам говорила?

То, что началось как обычный, невинный визит Секси Зверя на сегодняшнюю игру, превратилось в своего рода сомнительное свидание. Скажите спасибо подписчику, который отправил мне фотографию, на которой изображен наш опасный красавчик. Кажется, он входит в дом Новенькой?

Пусть мы не может с уверенностью утверждать, что случилось, когда они остались там одни, у нас есть версии. Вы тоже думаете, что в Сайпресс-Пойнт назревает очередной скандал?

Да начнутся спекуляции.

До скорого, птенчики!

П.

Глава 33 Блу

Оказывается, разоблачение в последнем посте Пандоры – хотя и совершенно незапланированное – сыграло нам на руку.

Большинство комментаторов убеждены, будто за появлением Рикки в моем доме стоит какая-то тайная причина. Уэст считает, что мы должны использовать это в свою пользу в первый день операции, которую Джосс официально назвала «Разбитое сердце».

Думаю, давать названия этим миссиям – в ее духе.

Для начала я должна выглядеть незаинтересованной, когда Уэст подойдет к моему шкафчику, чтобы проводить меня на первый урок. Поэтому, заметив, как он идет по коридору, я принимаю запланированный вид.

– Привет, – сладко говорит он.

На что я отвечаю весьма равнодушным:

– Ага.

Я отворачиваюсь и закрываю шкафчик, после чего мы отправляемся на первый урок. Уэст обнимает меня за плечи, а я продолжаю смотреть в пол, не произнося больше ни слова. Когда мы подходим к двери, я вяло машу ему, а затем вхожу в класс. Уэст задерживается в дверях на мгновение, даже после того, как я сажусь на свое место, и это уже убивает меня. Хоть мы и притворяемся, это причиняет боль нам обоим.

Прогулка на второй урок повторяет прогулку на первый. Я почти не обращаю на Уэста внимания, а он играет роль любящего парня. У двери я оборачиваюсь, закатывая глаза, и оставляю его в нерешительности, как и раньше.

Меня просто наизнанку выворачивает весь этот спектакль.

Мы повторяем одно и то же ровно до обеденного перерыва, когда должно начаться настоящее веселье.

Уэст снова отправляется со мной, но я беру за правило держаться на два шага впереди, делая вид, будто предпочла бы находиться где угодно, только не здесь. Затем, когда мы садимся, я продолжаю скучающе молчать, ковыряясь в тарелке. Остальные ведут себя как обычно. В конце концов Уэст прожигает меня взглядом.

– Ладно, к черту. В чем, блин, твоя проблема? – спрашивает он достаточно громко, чтобы сидящие за соседним столиком услышали и притворились, словно не обращают внимания.

Я бросаю взгляд в его сторону и подыгрываю, как мы и планировали.

– Ничего, просто… Я не хочу об этом говорить.

Он глубоко вздыхает, качает головой.

– Ты весь день вела себя как стерва, но я вообще ни хрена не сделал. Если уж на то пошло, это я должен бы разозлиться.

– Серьезно, ты только что назвал меня стервой перед всеми, и это ты должен злиться?

Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что интерес людей к происходящему за нашим столиком растет.

– Может, вам нужна минутка? – спрашивает Стерлинг, изображая неловкость, когда мы с Уэстом начинаем выяснять отношения. Неплохая игра.

– Я не называл тебя стервой. Я сказал, что ты вела себя как стерва. Есть разница.

– Как скажешь, Уэст, – ворчу я, отодвигая тарелку и складывая руки на груди, как ребенок.

– А тебя бы не взбесило, если бы я пригласил к себе Паркер, и ты бы это увидела? Давай, скажи. Потому что, если для тебя нормально тусоваться с бывшим, то я, пожалуй, сделаю парочку звонков.

Я поднимаю на него взгляд, чувствуя, как слезы застилают мне глаза.