Этика

Все аффекты ненависти составляют зло (по короля. 1 пред. пол.); поэтому кто живет по руководству разума, тот будет стремиться, насколько может, сделать так, чтобы не волноваться аффектами ненависти (по пол. 19 этой части) и, следовательно, будет стремиться к тому, чтобы и другой не претерпевал действия этих аффектов. Но ненависть усиливается от взаимной ненависти и, напротив, может быть сглажена любовью (по пол. 43 части 3), так что ненависть переходит в любовь (по пол. 44 чисти 3). Следовательно, кто живет по руководству разума, тот будет стремиться на ненависть другого и проч. отвечать любовью, т. е. великодушием (см. его определение в схол. пол. 59 части 3), – что и требовалось доказать.

Схолия

Кто старается мстить за обиды взаимной ненавистью, тот живет поистине жалким образом. А кто, напротив, старается победить ненависть любовью, тот борется радостно и безопасно; он одинаково легко противостоит как одному человеку, так и многим, и менее всего нуждается в помощи счастья. Те, которых он побеждает, уступают ему с радостью не вследствие недостатка, а вследствие возвышения сил. Все это до такой степени ясно вытекает уже из одних только определений любви и разума, что нет надобности доказывать то же самое в отдельности.

ПОЛОЖЕНИЕ XLVII

Аффекты надежды и страха сами по себе не могут быть хороши.

Доказательство

Аффекты надежды и страха не бывают без печали. Ибо страх есть (по 13 опр. афф.) печаль, и надежда (см. объяснение 12 и 13 опр. афф.) не может быть без страха. И потому (по пол. 41 этой части) эти аффекты сами по себе не могут быть хороши, но лишь поскольку они могут сдерживать излишества радости (по пол. 43 этой части), – что и требовалось доказать.

Схолия

К этому присоединяется еще то, что эти аффекты указывают на недостаток познания и на бессилие души; и по этой причине также чувство безопасности, отчаяние, удовольствие и угрызение совести суть признаки бессилия души. Ибо хотя уверенность и удовольствие суть аффекты радости, однако они предполагают предшествующую им печаль, именно надежду и страх. Итак, чем больше мы стремимся жить по руководству разума, тем более мы стараемся менее зависеть от надежды, освободиться от страха, властвовать над фортуной, насколько можем, и направлять свои действия по определенному совету разума.

ПОЛОЖЕНИЕ XLVIII

Аффекты превознесения и пренебрежения всегда дурны.

Доказательство

Ибо эти аффекты (по 21 и 22 опр. афф.) противодействуют разуму; поэтому (по пол. 26 и 27 этой части) составляют зло, – что и требовалось доказать.

ПОЛОЖЕНИЕ XLIX

Превознесение легко может сделать гордым того, кого превозносят.

Доказательство

Если мы видим, что кто-нибудь из любви к нам имеет о нас преувеличенное мнение, то легко станем тщеславными (по схол. пол. 41 части 3), другими словами, будем испытывать радость (по 30 опр. афф.) и легко поверим (по пол. 25 части 3) тому хорошему, что говорят о нас. И поэтому из любви к себе мы будем иметь преувеличенное мнение о себе, т. е. (по 28 опр. афф.) легко загордимся, – что и требовалось доказать.

ПОЛОЖЕНИЕ L

Сострадание в человеке, который живет по руководству разума, есть само по себе зло и бесполезно.

Доказательство

Ибо сострадание (по 18 опр. афф.) есть печаль, и отсюда (по пол. 14 этой части) оно есть зло. Добро же, которое вытекает из него, именно то, что мы стремимся освободить от бедствия человека, которому мы сострадаем (по королл. 3 пол. 27 части 3); мы желаем поступать только по предписанию разума (по пол. 37 этой части), и вообще по одному лишь предписанию разума мы можем делать что-нибудь, о чем мы наверняка знаем, что оно добро (по пол. 27 этой части). И поэтому сострадание в человеке, который живет по руководству разума, есть само по себе зло и бесполезно, – что и требовалось доказать.

Королларий

Отсюда следует, что человек, живущий по руководству разума, стремится, насколько может, сделать так, чтобы его не коснулось сострадание.

Схолия