Этика

Таким образом, коль скоро те вещи составляют благо, которые содействуют частям тела совершать свои отправления, и коль скоро радость состоит в том, что поддерживает или увеличивает силу человека, поскольку он состоит из души и тела, то поэтому все то – благо, что доставляет радость. Но так как, наоборот, вещи действуют не для того, чтобы доставлять нам радость, и их сила действия не соображается с нашей пользой, и так как, наконец, радость часто относится главным образом к одной части тела, то часто аффекты радости (если при этом не действуют разум и бдительность), а следовательно и пожелания, возникающие из них, имеют излишество. К этому еще то присоединяется, что мы в аффекте считаем первым то, что приятно в настоящем, и не можем ценить будущего с таким же душевным аффектом. См. схолию пол. 44 и схолию пол. 60 части 4.

ГЛАВА XXXI

Но суеверие, напротив, по-видимому, утверждает, что благо – то, что производит печаль, а зло – то, что возбуждает радость. Но, как мы уже сказали (см. схолию пол. 45 части 4), никто, кроме завистника, не может радоваться моему бессилию и моим неприятностям. Ибо чем больше мы радуемся, тем переходим к большему совершенству и, следовательно, становимся тем более причастными божественной природе; и радость никогда не может быть злом, если она управляется истинным соображением о нашей пользе. Но кто, наоборот, руководится страхом и делает добро, чтобы избежать зла, тот не руководится разумом. См. пол. 63 части 4.

ГЛАВА XXXII

Но человеческая сила весьма ограниченна и ее бесконечно превосходит сила внешних причин; поэтому мы не имеем неограниченной власти, чтобы приспосабливать к нашему пользованию вещи, находящиеся вне нас. Впрочем, мы будем равнодушно переносить то, что случается с нами вопреки требованиям нашей пользы, если будем сознавать, что мы исполнили свой долг, что наша сила не простирается до того, чтобы мы могли устранить это, и что мы составляем часть всей природы, порядку которой мы следуем. Если мы поймем все это ясно и отчетливо, то та часть нас самих, которая называется пониманием, т. е. лучшая наша часть, вполне успокоится на этом и будет стремиться оставаться в таком успокоении. Ибо, поскольку у нас есть понимание, мы можем желать только того, что необходимо, и можем вполне успокоиться только на том, что истинно; и поскольку мы все это понимаем верно, постольку стремление лучшей нашей части согласуется с порядком целой природы

ЧАСТЬ ПЯТАЯ О могуществе разума или о человеческой свободе

ПРЕДИСЛОВИЕ