Этика Нового Завета

Первое. Если мы начнем с Евангелий, то возникнет искажение перспективы. Ведь самые ранние христианские тексты, самые ранние новозаветные тексты - это послания Павла. И начиная с Иисуса и евангельских преданий, мы волей-неволей создаем впечатление, что Павел интерпретирует Евангелия или дает на них ответ. На самом же деле известные нам Евангелия были написаны намного позже смерти Павла, и Павел лишь несколько раз вскользь упоминает об учениях Иисуса (например, 1 Кор 7:10; 1 1:23-25). Практически полное отсутствие у Павла отсылок к синоптическим преданиям об Иисусе - одна из классических проблем новозаветной науки. Правда, некоторые исследователи находят у Павла отрывки, где апостол, по их мнению, намекает на те или иные учения Иисуса[4]. Однако в данной книге у нас нет возможности анализировать их аргументацию, да и в любом случае у нас гораздо больше шансов понять нравственные суждения Павла, если рассматривать его послания до евангельских материалов.

Второе. Из всех новозаветных авторов Павел наиболее полно и открыто занимается этическими вопросами. Читая его корреспонденцию, мы видим, как он реагирует на конкретные проблемы и как находит решения. Его нравственная логика открыта, лежит на поверхности, и нам легко наблюдать за ходом рассуждений. Поэтому по эвристическим причинам начать с посланий Павла полезно: мы сможем разработать аналитические категории, которые облегчат рассмотрение тех новозаветных текстов, где логика нравственной аргументации выражена менее явно.

Третье. Задача моей книги - не описание развития раннехристианской этики, а критическое размышление над этическим значением канонического Нового Завета. Как экзегетов нас в первую очередь интересует не гипотетическая предыстория текстов, а их окончательная форма и последующая интерпретация[5]. Историческая реконструкция - вещь ценная, интересная и, наверное, необходимая, но для задач новозаветной этики как богословской дисциплины - второстепенная. Имеет ли значение для нормативных этических размышлений Церкви, действительно ли Иисус из Назарета рассказал притчу о немилосердном заимодавце (Мф 18:23-35) или она представляет собой творчество общины Матфея? Как бы то ни было, она входит в канонические тексты, а значит, имеет в христианской традиции нормативный авторитет. Поэтому, не умаляя сложности и значимости попыток понять первоначальную историческую среду новозаветных текстов, я сосредоточиваю внимание на свидетельстве канонических документов.

Могут спросить: почему же в таком случае анализ Евангелия от Марка предваряет анализ Евангелия от Матфея? Почему я не следую канонической последовательности текстов? Опять-таки мое решение вызвано желанием избежать искажения перспективы. По многим причинам большинство новозаветников считают Евангелие от Марка самым ранним из канонических Евангелий[6]. Индивидуальные эмфазы Матфея и Луки будут лучше заметны, если рассматривать их портреты Иисуса как адаптации и дополнения портрета, нарисованного Марком. С другой стороны, очередность анализа текстов - всего лишь вопрос эвристической ясности. Основная наша задача состоит в том, чтобы услышать индивидуальный голос каждого из свидетелей. И если порядок рассмотрения будет иным, принципиальных различий не возникнет.

Глава 1.Павел: koinonia его страданий

1. Имеет ли этика Павла богословскую основу?

Павел был прежде всего миссионером, организатором по всему Средиземноморью маленьких общин, объединявших людей в поразительном исповедании: Бог воскресил из мертвых распятого человека, Иисуса, и тем самым положил начало новой эпохе, в которую всему миру суждено преобразиться. Послания Павла, дошедшие до нас в составе Нового Завета, - его пастырское общение с этими миссионерскими аванпостами. Находясь вдалеке от них, он не прекращал увещевать и советовать, как им вести совместную жизнь «достойно благовествования Христова» (Флп 1:27).

Все послания, кроме Послания к Римлянам, адресованы общинам, которые основал сам Павел и которые были хорошо знакомы с его проповедью и учением. Поэтому он многих вещей не оговаривает, предполагая, что они разумеются сами собой. Нам же, по прошествии многих веков, остается лишь строить догадки: как Павел проповедовал им первоначально? Какие нормы поведения он уже старался им привить? Какие общие предпосылки были столь фундаментальны, что не требовали пояснения в посланиях? Пробелов много, и мы словно пытаемся понять телефонный разговор, слушая только одну сторону... Сами послания содержат некоторые ключи, и при вдумчивом прочтении мы обнаруживаем, какой колоссальный вызов заключался в этом невысказанном.