Профессор. Да, Изабелла, это очень остроумно. И вы, и я можем называть это жизнью, но современные философы называют это видом движения. Требуется определенное количество теплоты, чтобы вы могли дойти до буфета, и ровно столько же – чтобы вернуться обратно. Вот и все.
Изабелла. Нет, не все, да к тому же я и не разгорячилась.
Профессор. А вот я порой очень даже горячусь, слыша подобные рассуждения. Однако известно ли вам, Изабелла, что вы, быть может, всего-навсего частица минерала, которую химические силы заставляют передвигаться по комнате и вообще где бы то ни было?
Изабелла. Да, но меня никто не заставляет, я передвигаюсь сама.
Профессор. Суть в том, мышка, что не так трудно определить жизнь как нечто, благодаря чему предмет становится существом, имеющим свое собственное я. Как только вы выделили себя из всего остального мира в самостоятельное существо, так и стали живым.
Виолетта (с негодованием). О нет, нет, этого быть не может. Ведь вся духовная жизнь состоит в общении, то есть в соединении, а не в разделении.
Профессор. Где нет разделения, там не может быть и общения. Но тут мы рискуем впасть в бездну метафизики. К тому же нам не следует особо мудрствовать сегодня, в присутствии младших. Как-нибудь в другой раз, если понадобится, мы станем мудрствовать как взрослые. (Младшие девочки недовольны и готовы возражать, они не успокаиваются, зная по опыту, что непонятны все разговоры, в которых встречается слово «общение».) А сейчас давайте вернемся к атомам. Я не думаю, что бы мы могли применять слово «жизнь» к энергии, не относящейся к известной, определенной форме. Семя, яйцо или молодое животное, собственно говоря, живы по отношению к силе, присущей этим формам, к силе, которая последовательно развивает именно эту форму, а не какую-либо другую. Но сила, кристаллизующая минерал, является главным образом внешней силой, которая не может создать вполне определенной индивидуальной формы, ограниченной в объеме, а может произвести лишь конгломерат, относительно которого соблюдаются только некоторые, ограничивающие его законы.
Мэри. Но при этом я не вижу большой разницы между кристаллом и деревом.
Профессор. Прибавьте к сказанному, что это род силы в живом существе, предполагающий постоянные изменения в его элементах на протяжении определенного периода времени. Таким образом, вы можете определить жизнь связанным с ней отрицанием ее – смертью или еще более связанным с ней утверждением ее – рождением. Но мне не хотелось бы, чтобы вы сейчас одолевали меня этими вопросами. Если вам нравится думать, что кристалл – живой предмет, то, сделайте одолжение, думайте так. О скалах люди всегда говорили, что они «живут».
Мэри. Нельзя ли задать вам еще один вопрос?
Профессор. Только один?
Мэри. Один.
Профессор. А не превратится ли он в два?
Мэри. Нет, я думаю, что он так и останется одним-единственным и будет вполне уместен.
Профессор. Ну хорошо, я слушаю.
Мэри. Вот нам предстоит кристаллизоваться на площадке для игр. А какая же площадка есть у минералов? Где они бывают рассеяны до кристаллизации и где вообще образуются кристаллы?
Профессор. Мне кажется, Мэри, тут скорее три вопроса, чем один. А если один, то очень сложный.
Мэри. Но о сложности разговора не было.
Профессор. Хорошо, постараюсь ответить как можно лучше. Когда мокрый камень высыхает или когда камень охлаждается после нагревания, он непременно изменяется в объеме и по нему во всех направлениях бегут трещины. Эти трещины должны наполниться веществом, иначе камень постепенно начнет рассыпаться. Таким образом, они наполняются иногда водой, иногда паром или каким-нибудь другим неизвестно откуда являющимся веществом, способным к кристаллизации и залепляющим пустые пространства, чтобы снова связать камень кристаллическим цементом. Пузырьки газов образуют в лаве множество пустот, таких, как в хорошо испеченном хлебе, и пустоты эти со временем заполняются разными кристаллами.
Мэри. Но откуда же берется кристаллизующееся вещество?
Профессор. Иногда оно поступает из самого камня, иногда снизу или сверху по трещинам. Либо все щели и поры растрескавшегося камня могут быть наполнены жидкостью или минеральными парами, либо один участок может быть наполнен, а другой пуст – этим «может быть» конца нет. Но для нашей сегодняшней цели вам следует представить себе только одно: что эти трещины скал, как пещеры в Дербишире, наполнены жидкостями или парами, содержащими в себе известные элементы в более или менее свободном состоянии, которые кристаллизуются на стенках трещин.
Сивилла. Ну вот, Мэри получила ответы на все свои вопросы, теперь моя очередь.
Профессор. А, да у вас, я вижу, заговор против меня – я должен был догадаться.
