Этикет следствия

– Вы ведь знаете, что я не только в больнице при монастыре работаю, я еще и в Веселом квартале – местный медик. Они чужих не любят, к докторам редко обращаются… А как говорит Евдокия: «Там такие же дети Божьи, как в замках», – вот и решила игуменья им медпомощь организовать. Я конечно же вызвалась – как же, мне же больше всех надо, – с сарказмом сказала Анна. – Я не пытаюсь оправдаться, просто объясняю, почему так получилось. Тогда, в понедельник, в день перед убийством Верки, я как раз в Веселом квартале работала. В основном с ней разговаривала. Она решилась уйти от своего мужика, от которого видела одни побои, в монастырский работный дом, но все равно – сомневалась. Умоталась я с ней вконец, домой уже на закате пошла…

* * *

Анна с ног валилась от усталости и медленно брела домой. Еще не окончательно стемнело, но людей на улицах было уже немного: все по домам сидят, ужинают с семьями, отдыхают…

«Нет, не все», – улыбнулась она про себя. Мимо нее с гвалтом пробежала компания мальчишек лет десяти. Они гнали перед собой старое гремящее тележное колесо, палками не давая ему упасть.

– Здрасьте, теть Ань! – на бегу выдохнул один из них. Похоже, приятель братца Егорки.

Анна не стала пытаться вспомнить, как его зовут. Она слишком устала.

Бинтовать раны, вскрывать нарывы или принимать роды ей всегда было намного проще, чем уговаривать и вести душеспасительные беседы. Верка с ее сомнениями «уходить – не уходить», «как же тут Вацек без меня, совсем сопьется» и тому подобным нытьем измучила ее до упора. Очень хотелось все бросить, рявкнуть: «Да живи ты, как хочешь!» – и сбежать. Но Анна прекрасно помнила, как делала примочки на ее синяки, а плачущая Верка умоляла не дать ей передумать.

Интересно, как мать Евдокия справляется? Уж она нашла бы такие слова, от которых Верка забыла бы про свои сомнения!

Ладно. Кому-то Бог дал талант людей выслушивать и помогать мудрым словом, а кому-то… Кому-то на сдачу достался талант к магии. С ума бы от такого счастья не сойти.

Анна присела на плетеное садовое кресло-качалку около крыльца своего флигеля. Над головой покачивались ветки яблони. Хотелось выпить хотя бы чаю, а лучше – поесть, но встать было выше ее сил.

Жаль, что Егорка сейчас уже спит. Поухаживал бы за уставшей сестрой. Сидеть было очень удобно. Анна вытянула ноги, откинулась на спинку и начала проваливаться в сон. Кажется, ей даже что-то снилось – неуловимое, тонкое… Но Анна так и не смогла различить, что именно.

Ее разбудил громкий, отчаянный стук в калитку и жалобный крик: «Мистрис Анна! Откройте!»

Уже через несколько минут Анна чуть ли не бегом возвращалась в Веселый квартал.

Одна из огненных танцовщиц обгорела. Партнер по танцу споткнулся, и вместо красивого круга огненный фитиль, щедро пропитанный горючим, врезался ей в живот, и на пышную юбку брызнули огненные капли.

Девчонка запылала в считанные секунды.

Почему она была еще жива – непонятно.

Все это сбивающимся голосом на ходу объяснял Анне прибежавший за ней парнишка-жонглер из цирка. Он достаточно давно работал рядом с огненными танцорами, чтобы понимать: выжить обгоревшей танцовщице вряд ли удастся. И честно сказал, что Анна нужна была, чтобы просто облегчить боль перед смертью.

Пострадавшую положили в крошечной комнатушке в заведении мадам Илоны. В борделе хотя бы чистые простыни. И толстые стены, никто не услышит стонов и криков. Цирковые шатры тут никак не подходили.

В нос ударил запах обожженной плоти, гари, горючего и алкоголя. В полутемной комнате на узкой кровати лежал сгусток боли. Девчонка оказалась очень молодой, максимум лет пятнадцати. Невысокой, стройной, маленькой… Обгоревшие ошметки ткани, бывшие совсем недавно ярким и красивым платьем, засохли на обожженной коже жуткими струпьями.

Танцовщица умирала. Ее напоили каким-то зельем, чтобы не кричала, но даже сквозь дурман бедная девчонка чувствовала боль.

Анна-некромант радостно ухмыльнулась. Есть чем поживиться, да…

Анна – ментальный медик осмотрела пациентку и поняла, что помощь здесь действительно бесполезна. Спина почти не тронута огнем, но грудь, живот и ноги были сплошным ожогом. Ни при каких обстоятельствах уровня Силы Анны не хватило бы, чтобы спасти девчонку. Восьмой класс – это очень немного, к сожалению.

Она могла только магически заглушить боль и подождать, пока девчонка умрет.

Сами по себе раны от ожогов, может быть, и зажили бы когда-нибудь. Но девчонка уже отравлена ядовитыми остатками своей обгоревшей плоти – и это конец, без вариантов.

Магичку шатало от усталости, было бы неплохо перед работой ментального медика съесть чего-нибудь сладкого…

Некромант внутри нее был просто и незамутненно счастлив. Столько боли, столько Силы…

«Может быть, облегчим ей последние часы, – мерзко ворошилось что-то в глубине души Анны. – Убейее, избавь от боли, получишь массу удовольствия…»

Анна привычно велела «своему некроманту» заткнуться.

Перед ней был шанс. Обожженный, умирающий шанс.