Этюд для уголовного розыска

Акиф внимательно рассмотрел рисунки и, сложив их в прежнем порядке, спустился вниз.

— Ну, что там? — встретил его вопросом встревоженный отец.

— Ничего необычного. Обыкновенный чердак, не стоит волноваться.

У матери Назима, стоявшей рядом с мужем, вид был затравленный и отрешенный. Он подмигнул ей, улыбнулся и, повернувшись на каблуках, решительно двинулся со двора.

Через пятнадцать минут он сидел напротив отца Завура, коренастого мужчины с огромным синяком под глазом. Развалившись в кресле, тот вертел в руках дорогую зажигалку и сыпал угрозы в адрес Назима и его родителей.

— Его место в тюрьме, я ему не прощу, у меня неплохие связи среди ваших коллег. Вас, наверное, прислал Зейналов?

— Нет, я пришел сам, я отвечаю за этот участок.

Собеседник недовольно вздохнул.

— Хорошо же вы за него отвечаете! Зейналову уже звонили насчет этого хулигана, и, надеюсь, он дал соответствующие указания?

— Скажите, почему все-таки они подрались, вы беседовали с сыном? — задал наконец вопрос Вагабов.

Хозяин квартиры отрицательно качнул головой.

— Какие там беседы? Шпана паршивая, пристал к мальчишке из-за какой-то фотографии или картинки, — он поднялся, — может, вы и меня спросите, почему у меня под глазом синяк? Теперь представьте себе, как он отделал ребенка.

— Но Назим на год моложе вашего сына, — заметил Акиф.

— Ну и что, — взорвался тот, — я что-то плохо вас понимаю.

Акиф молча вышел. Еще не приняв никакого решения в отношении своих дальнейших действий, медленно направился к школе. Вспомнилась первая встреча с Назимом. Худенький, стройный мальчишка стоял в кабинете директора, опустив голову. В учительской разбили стекло, среди тех, кто крутился во дворе в тот момент, оказался и Назим. У него допытывались, кто бросил камень, он долго молчал, а потом признался, что это его рук дело. Позже лейтенант случайно узнал, кто разбил стекло, завел об этом разговор с Назимом, хотел узнать, зачем тот взял вину на себя.

Парнишка долго молчал, потом поднял глаза:

— Он сделал это случайно.

— Ну, а почему ты должен был за него отвечать?

— Так получилось, ведь оправдываться в той ситуации во всех отношениях было унизительно.

Эта беседа запала в память инспектору. Потом он не раз встречался с Назимом, бывали драки, пропуски занятий. Словом, трудный пацан, отец слепой, в семье, кроме него, еще двое детей. Мать работает уборщицей в двух местах. Где уж тут не попасть под влияние улицы.

Назим относился к лейтенанту настороженно, в беседах никогда не юлил, но и не откровенничал. Лишь однажды после некоторого раздумья попросил Вагабова не приходить к ним домой, чтобы не беспокоить отца.

— Пожалуй, я соглашусь на это, — ответил Акиф, — но с условием: не пропускай занятий, чтобы я имел возможность в любое время найти тебя в случае надобности.

На том они и порешили. С тех пор парнишка оттаял. Несколько раз Вагабов встречал его около школы, и они, медленно прогуливаясь, беседовали. Иногда во время разговоров на отвлеченные темы парнишка оживлялся и, забыв о всегдашней настороженности, начинал рассказывать о семье, родителях, братишке и сестренке, которых очень любил. Судя по всему, он много читал, жил напряженной внутренней жизнью. Он начал тянуться к Вагабову, но боролся с самим собой. Доброжелательность, искренность лейтенанта, его тактичность делали свое дело. Постепенно их беседы становились все продолжительнее, интереснее, затрагивали самые различные аспекты жизни, и паренек убедился, что его старший товарищ много знает, с ним интересно общаться.

— Ох, если бы не эта форма, — как-то с неподдельным огорчением вырвалось у него, — вы ведь общаетесь со мной по долгу службы.

Впервые за время их знакомства лицо лейтенанта потемнело, но он ответил своим обычным ровным голосом:

— Видишь ли, Назим, моя служба мне по душе. И знаешь почему?

— Нет, — мотнул головой Назим.

— Потому что в ней для меня неделимо то, что делается для долга и то, что для души. Понимаешь, это единое целое.

Задумавшись, Вагабов не сразу обратил внимание на группу подростков, стоявших с сигаретами в руках под баскетбольным щитом. Они молча наблюдали за ним, решая в какую сторону лучше всего ретироваться, чтобы избежать неприятной беседы о вреде курения.

Вагабова они все хорошо знали, относились с уважением за всегдашнее спокойствие, справедливость, ненавязчивость, но все же предпочитали не попадаться лишний раз на глаза, тем более, когда знали за собой грех.

Он опередил их намерения, подозвав к себе. Зная по опыту, что говорить напрямую о драке бесполезно, все равно ничего не узнаешь, завел разговор о посторонних вещах. Неожиданно для него один из парней сам спросил, что же будет с Назимом, все-таки взрослого мужчину ударил.

— Мне трудно судить, — ответил лейтенант, — я ведь ничего об этом не знаю.

— Так узнайте!

— Хотелось бы, но каким образом? Вы не скажете, Назим и Завур тоже предпочтут молчать.

— Французы говорят, ищите женщину, — шутливо произнес один из ребят.

— Спасибо за совет, — в тон ему ответил Вагабов, — учту его. Главное, найти фотокарточку и узнать, кто она, так ведь?