Этюды для Голливуда (СИ)

Эмма стояла в ванной перед зеркалом и смотрела на свое отражение, акцентируя внимание на щеках, бровях, скулах. Она пристально глядела себе в глаза и вдруг поняла, что уже когда-то это делала. И происходило это совсем недавно, во сне. Произошло это три дня назад. Конец сновидения был ужасным, она сейчас вспоминала его в мельчайших подробностях. Точно так, как и сегодня, Эмма оказалась в ванной комнате и тоже долго смотрела в зеркало, собираясь расчесывать волосы. А затем, наклонившись и взяв в руки расческу, резко отпрянула от зеркала. Она увидела сердитое лицо матери, которой уже давно не было на этом свете. Женщина в зеркале грозно произнесла: "Беги, Эмма, Пауль тонет". Эмма хорошо помнила, как бежала, а ноги ее не слушались. Она пыталась кричать, но раздавались только сдавленные звуки. Проснувшись, долго не могла успокоиться, потом пошла в детскую и легла рядом с сыном. И вот сейчас она снова стояла перед зеркалом в странном оцепенении, потом внезапно рванулась, бросилась на улицу.

- Пауль, ты где, сынок? Отзовись! Она бежала по узкой дорожке, ведущей к бассейну. Материнское сердце безошибочно подсказало, где надо искать сынишку. Подбежав к бассейну, она увидела страшную картину: из воды торчала рука ребенка с намотанным на нее поводком. Собака из последних сил упиралась, пытаясь удерживать мальчишку на поверхности, но роликовые коньки, одежда, шлем не давали ребенку никакой возможности выбраться из бассейна.

Эмма буквально выхватила Пауля из воды, прижав к себе, бросилась к дому. Слезы застилали глаза, она не видела перед собой ничего. Осень, конец ноября, но, к счастью, мальчик не заболел.

*****

- Вот такая история, Карл, произошла с моими соседями вчера, когда мы с вами мирно беседовали и рассуждали о толковании сновидений, - произнес профессор Хофман.

Зигмунд Хоффман вальяжно расположился в добротном кожаном кресле, всем своим видом демонстрируя прекрасное настроение. На вид ему можно было дать не более шестидесяти пяти лет. Волосы с проседью, лучики морщин придавали его лицу мудрости и благородства. Опрятность и педантичность сквозили во всем: начиная от начищенных до блеска туфель и дорогого костюма до безупречного порядка на столе.

- Видите, как бывает, - продолжил Зигмунд, - судьба словно издевается над нами, предъявляя голые факты, которые мы можем зафиксировать только лишь со слов очевидца. А все остальное - большой вопрос: а был ли сон?

- Да, действительно, профессор, невероятное спасение ребенка инче, как счастливой случайностью, не назовешь. Если же вы говорите о вещих снах, предсказаниях и пророчествах, академическая наука вам этого не простит. Сначала запретят читать лекции, затем уволят, а там, глядишь, и на костер отправят.

- Карл, я не склонен переводить это происшествие в разряд случайностей. Меня как ученого интересует энергетическая составляющая. Беспокойство, тревога, чувство опасности - важные человеческие эмоции, которые работают на инстинкт самосохранения. И кто знает, откуда появляется чувство опасности: возникает на пустом месте или посылается нам кем-то, чтобы предупредить об угрозе.

- Зигмунд, а как мальчишка оказался в бассейне?

- Здесь все просто. Он случайно наехал роликами на поливочный шланг и, упав, скатился в воду. На счастье, поводок был намотан на руку, и собака смогла удержать его на поверхности.

- Честно говоря, я тоже считаю, что случайностей многовато для рядового случая.

Раздался телефонный звонок. Зигмунд, сидевший за большим двухтумбовым столом из темного дерева, поднял трубку и коротко ответил:

- Пусть проходит.

Через несколько минут в кабинет вошел темноволосый мужчина, смуглое лицо которого выдавало его восточное происхождение.

- Профессор Хоффман, - Зигмунд встал из-за стола и подал руку вошедшему, - а это мой коллега и партнер Карл Норман. Подтянутый моложавый мужчина привстал с кресла, улыбнулся, вежливо поклонился в знак приветствия. Светлый кашемировый полувер подчеркивал спортивную фигуру гипнотерапевта. Проницательный, магнетический взгляд, казалось, забирался прямо под кожу, притягивая внимание собеседника. Долго смотреть в его темные глаза никто не мог, люди терялись и отводили взгляд в сторону.

*****

- Ахмед Туран, - представился вошедший и с любопытством обвел взглядом кабинет двух известных психоаналитиков. Большой письменный стол, за которым восседал Зигмунд, несколько книжных шкафов, два старомодных кожаных дивана, три кресла. В углу за ширмой находилась раковина, большой медицинский топчан и стол, на котором расположился компьютер.

- Как добрались? - спросил Карл, пытаясь нарушить затянувшееся молчание и вместе с тем пробуя разговорить пришедшего.

- Превосходно, два часа в машине и столько же на самолете, вот и все время, которое я потратил на дорогу, - шутливым тоном произнес Туран.

- А как у вас с погодой? - не унимался Карл.

- Намного теплее, чем здесь.

- Скажите, уважаемый, - профессор Хоффман обратился к Ахмеду по-восточному, - что говорят в Турции по поводу сбитого русского самолета? Неужели в этом была такая необходимость?