Этюды любви и ненависти

Добрая воля его была не отринута, и он тотчас был употреблен к собиранию некоторых сведений; а дабы более приохотить его к сей обязанности, генерал Милорадович, по известной его щедрости, приказал выдать ему несколько денег, но еврей, отвергая милость сию, сказал: "Теперь такое время, ваше превосходительство, что и жиды должны служить без денег". Последствие оправдало ревность сего доброго жида, и он с точностию выполнил свое дело»38. Сохранился лишь один экземпляр этой листовки, датируемый 7 ноября 1812 г. Ссылка на генерала М.А. Милорадовича подтверждается другими источниками. Будучи генерал-губернатором Петербурга, М.А. Милорадович сквозь пальцы смотрел на незаконное проживание евреев в столице. Доносившим об этом чиновникам он неизменно отвечал, что евреи являются самыми преданными слугами государя и, если бы не их усердие, он лично не имел бы тех многочисленных наград, которые получил за кампанию 1812 года39.

Но, увы, слова из песни не выкинешь. Война – жесточайшая, сословные предрассудки сильнейшие. И посему адъютант великого князя Константина Павловича полковник А.С.

Шульгин "выпорол шестерых жидов без причины, а только для примера другим, как он говорил"40. Для какого такого примера, неизвестно. Историк С.М. Гинзбург не без иронии отметил, что лишь еврейки находились в сравнительно безопасном положении.

Ирония понятна: там, где проходила армия, обычно не оставалось ни одной неизнасилованной женщины, но по крайней мере их не убивали. Этот же историк считает, что опыт войны 1812 года привнес в русскую литературу два образа – прекрасной еврейки и омерзительного жида, продающего все и вся и мешающего счастью дочери, успевшей оценить все преимущества христианского общества41.

В иностранных источниках зафиксированы жалобы на жестокое обращение евреев с отступавшими солдатами, хотя описаны случаи и обратного порядка. Один из отечественных мемуаристов, тайный советник и администратор A.M. Фадеев поведал о зверском истреблении раненых французов в Коломенском госпитале: «Между прочим, брат мой возил нас в село Коломенское, где жили удельные крестьяне… показали нам огромные чаны, в которых обыкновенно крестьяне квасили капусту на продажу в Москву. В 1812 году, при неприятельском погроме, они лишились этого дохода по причине истребления капусты французами. В отмщение им за то, когда французы выходили, а русские команды еще не вступили, крестьяне вытащили из находившихся в Коломенском лазарете нескольких больных французов, бросили их в чаны и искрошили вместо капусты. Кровь так и въелась в стенки и дно чанов, что следы ея еще были видны. Я не понимал бессмысленной жестокости крестьян. Мое недоумение рассеял рассказ Дворы Цайхнер, родом из Польши: эти действия были "целесообразны" – польские крестьяне в 1945 г. ловили отступавших немцев и превращали их в крошево в капустных чанах»42. (Фадеев недоговаривает: человечьим мясом откармливали свиней… И это христиане… Что сказал бы по этому поводу Иван Аксаков?..) Судковские. Еще одна загадка Много написано об ужасах рекрутчины во времена Николая I и об "игрушечной" армии малолетних еврейских кантонистов. Меня потряс опубликованный в сборнике "Пережитое" рассказ о судьбе отца известного художника Руфина Гаврииловича Судковского (1850-1885).

Его отец, Гавриил Дионисович, священник из Аккермана, не скрывал своего еврейского происхождения. Мать Гавриила Дионисовича, чтобы избавить его от военной службы, отрезала ему большой палец правой руки. Батюшка демонстрировал свое увечье как печальный факт "еврейского изуверства". Конечно, это был не единственный случай сознательного членовредительства, причина которого не в изуверстве, а в самой военной службе, напоминавшей скорее каторгу. В рассказе довольно подробно описана леденящая душу процедура ампутации пальца. По свидетельству очевидца, доктора С.А. Вайсенберга, за короткое время таким образом были искалечены сотни еврейских мальчиков!43