Этюды о гуманитаризации образования

Кант писал когда-то, что ум — это соединение способности к рассуждению и остроумия. Если у человека есть только одно из этих качеств, его нельзя назвать умным. Если есть только пер-вое — это скучный, надоедающий резонер, если только второе — легкомысленный', поверхностный остряк. Если же эти оба качества соединяются в одном человеке, то чудесным образом образуется новое драгоценное качество — ум.

Интересно, что в русском языке слово «умный» одного корня с глаголом уметь, а не глаголом «знать». Отличительное свойство математического ума, по А. Пуанкаре, надо искать не в логике, а в эстетике.

Ум — категория мировоззрения. В обиходном смысле Фамусов и Скалозуб, вероятно, не глупее Чацкого, хотя горе от ума их не ожидает.

В наш насыщенный информацией век основным богатством являются не сведения, какими бы они ни были, а живая работа мысли. Сведения умирают, а мысль живет и развивается. Вот почему нельзя жертвовать тем, что способствует этому развитию. Трудная и «архаичная» задача может быть во сто крат ценнее любой заготовленной информации. Мышление — не созерцание, а творчество.

К месту приведем определение греческого мышления по В. Гейзенбергу: «...это способность обращать всякую проблему в принципиальную и тем самым занимать такую позицию, с точки зрения которой можно было упорядочить пестрое многообразие эмпирии и сделать его доступным человеческому разумению». (Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М.: Наука, 1989).

Известно выражение, что разум по природе таинственен, а приобретенное знание — мужественно; разум и знание, будучи вместе, могут процветать.

Иногда получается, что, пока тянут слабого, сильный скучает и не работает, т. е. по сути пропускает занятия; несколько таких пропущенных занятий — и он уже самый слабый. В результате общество рискует потерять способного человека.

Как пишет Л Тархова: «...70 процентов детей, которые плохо учатся, — из семей, где мать приняла на себя функции Песталоцци, Макаренко и Сухомлинского» (Комс. правда. 1986. 17 авг.).

Приведем другой пример.

Один ученик был неуспевающим, другой — отличником. В результате дифференцирован подхода— внимания педагогов — первый стал учиться удовлетворительно, а второй, которому не уделялось достаточного внимания, окончил полугодие на оценки ниже его возможностей, так как работал не с полной отдачей сил. Со вторым учеником работа велась не на максимуме его возможностей. Уравниловка страшна именно своим снижением права требовать. Чем более административно насаживается уравниловка, тем более «разрыхляется» коллектив.

К сожалению, в данном случае, как и в обществе, часто действует закон эскадры, когда скорость движения выравнивается по самым тихоходным судам (см. с. 48).

«Развитие чего-либо при наличии противоречий не снимает этих противоречий, но создает форму для их движения. Так, например, в том, что одно тело непрерывно падает на другое и непрерывно же удаляется от последнего, заключается противоречие. Эллипсис есть одна из форм движения, в которой это противоречие одновременно и осуществляется и разрешается» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 113—119).

Нельзя понимать социальную справедливость как уравниловку бездельника с тружеником, дурака с умным.

Неравенство умов, неравенство талантов, неравенство здоровья и телесного совершенства, неравенство вкуса к натуральной и духовной пище, неравенство убеждений и привычек, неравенство фи зического и общественного веса, неравенство личного счастья, наконец.

К данному обстоятельству надо относиться сдержанно, и не надо покушаться на него, прибегая к «услугам» ревности, зависти или еще кое-каких не исчезнувших пока «добродетелей». Даже Оруэллу, все животные равны, но некоторые равнее других.

Сравнительно недавно выявлена зависимость между академическими достижениями учащихся и творческими способностями педагогов. Кстати, очень часто школьный потенциал не коррелирует со школьными оценками.

Вероятно, дифференциация обучения может выправить положение и поднять в классах и группах уровень знаний так, чтобы учащиеся захотели учиться. Этому будет способствовать и подъем уровня преподавателей, которым, как и дирижерам, приходится многократно исполнять (преподавать) одну и ту же оперу (дисциплину), так что они из артистов-руководителей (преподавателей) превращаются в «регулировщиков музыкального движения».

При каждом повторном исполнении необходимо еще глубже познать произведение и воодушевиться им, чтобы, как у Малера, «...каждое, даже тридцатое повторение... происходило в первый раз».

У дирижера Д. И. Похитонова спросили: «Неужели вам не скучно проводить спектакли «Евгения Онегина»? — а он продирижировал этой оперой в Мариинском театре в общей сложности сто раз. «Нет, — говорит Даниил Ильич, — не скучно. Я рецепт знаю».

— «Какой же?» — «Очень простой. Я «Онегина» то развалю, то соберу, то опять развалю, то опять соберу...»

Умение преодолевать шаблон при повторениях говорит о профессионализме.