Этничность, нация и политика. Критические очерки по этнополитологии

Первые месяцы войны, отступление Красной армии, дезертирство — все это подтолкнуло Верховного главнокомандующего к поиску новых идеологических скреп, взамен интернационализма, для идейной мобилизации войск и населения. К этому времени никакие идеологические ограничения не сдерживали Сталина — оппозиция из числа ленинской гвардии, следившая за соблюдением истинного марксизма, была разгромлена, существующее Политбюро признавало в качестве святыни любые его идеи, а сам вождь был тотально и глубоко беспринципным. Единственным «божеством», признаваемым диктатором, была «революционная целесообразность», при которой цель всегда оправдывает средства. Во имя такой целесообразности вождь готов был менять свои теоретические и идейные установки. Так или иначе, в 1941 году Сталин позволил себе в очередной раз круто поменять свою риторику, используя те идеи, с которыми еще недавно сам же и боролся. Если в период коренизации Сталин провозглашал необходимость борьбы «с пережитками великодержавного шовинизма, являющегося отражением былого привилегированного положения великорусов», то с началом войны он стал опираться и на великодержавие, и на принципы иерархии народов во главе с русскими народом как «старшим братом» и «народом-организатором». Это был сталинский НЭП — Новая Этническая Политика, ориентированная на популизм в отношении к этническому большинству и на традиционалистскую риторику.

Эти перемены хорошо известны, и мы лишь кратко о них напомним. 3 июля 1941 года в первом после нападения на СССР фашистской Германии публичном выступлении вождя по радио прозвучало необычное для коммунистического лидера обращение «братья и сестры». В ноябре 1941 года Сталин с мавзолея призвал советских людей вдохновляться не только личностью Ленина, но и «мужественным образом наших великих предков» (терминология как в нынешней российской Конституции); в 1943‐м воинствующий атеист восстановил Московскую патриархию и для участия в избрании патриарха из лагерей освободили многих иерархов церкви. В мае 1945‐го Сталин произнес знаменитый тост «Я пью прежде всего за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза». Довольно скоро диктатор показал, чего в действительности стоит его показное русофильство, инициировав в 1949 году «Ленинградское дело» всего лишь за идею ленинградских партийцев создать в РСФСР такие же республиканские органы ВКП(б), какие уже были в других республиках.

В годы войны сугубо популистское возвеличивание «государствообразующего народа» (этот термин сегодня появился в российской Конституции) было воспринято партийной номенклатурой как сигнал для очередной этнической чистки кадров. 17 августа 1942 года начальник Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александров направил записку в секретариат ЦК, в которой критиковал «еврейское преобладание» в некоторых учреждениях культуры, требовал провести «обширную чистку». Он писал:

В течение ряда лет во всех отраслях искусства извращалась национальная политика партии. В управлениях Комитета по делам искусств и во главе многих учреждений русского искусства оказались нерусские люди (преимущественно евреи). <…> Не случайно, что в консерваториях учащимся не прививается любовь к русской музыке, русской народной песне и большинство наших известных музыкантов и вокалистов (Ойстрах, Э. Гилельс, Флиэр, Л. Гилельс, Гинзбург, Фихтенгольц, Пантофель-Нечецкая) имеют в своем репертуаре главным образом произведения западноевропейских композиторов[308].

Александров предлагал «разработать мероприятия по подготовке и выдвижению русских кадров» и «провести уже сейчас частичное обновление руководящих кадров в ряде учреждений искусства»[309]. Правда, Гилельса с Ойстрахом и прочих упомянутых начальником Агитпропа музыкантов так и не удалось заменить, но кадры руководителей творческих организаций основательно почистили, несмотря на военное время. Но не только их. Секретарь ЦК партии по организационным и кадровым вопросам Г. Маленков осенью 1944 года направил партийным организациям страны директивное письмо, которое тогда в партийных кругах называли «маленковским циркуляром». В нем перечислялись должности, на которые назначение людей еврейской национальности было нежелательным[310]. Одновременно вводились ограничения и на прием евреев в вузы[311].