Этно-ландшафтные регионы Евразии за исторический период

В этом регионе основой общественной жизни был материнский род – огуз[36], управлявшийся старейшинами. Группа родов управлялась советом старейшин, причем председательство переходило от одного родового старейшины к другому по очереди. Только в далеких походах власть принадлежала военному вождю, при избрании которого учитывались не только старшинство, но и способности. Все особенности общественного устройства этого района, как мы видим, были обусловлены повседневной хозяйственной деятельностью, единственно возможной в этих природных условиях.

Из этих степей ведут свое начало многие народы-завоеватели. Основание парфянской династии Аршакидов приписывается сакам; сельджуки, захватившие в XI в. всю Переднюю Азию, были туркменами – выходцами из Приаралья; в XVI в. Шейбани-хан привел сюда же кочевых узбеков и захватил Самарканд и Бухару. Это как будто бы противоречит нашей точке зрения.

Однако на самом деле противоречия нет. Саки и сельджуки некоторое время (около полустолетия) жили на склонах Копет-Дага и в северном Хорасане, где они привыкали к совершенно иным природным условиям, после чего превращались в завоевателей. Узбеки, прежде чем одержать окончательную победу над последним Тимуридом (Бабуром), всю вторую половину XV в. локализовались между Отраром и Ташкентом и опирались на некоторые слои оседлого населения оазисов, недовольные Тимуридами, Приведенные возражения только подтверждают хорономический принцип Л.С. Берга – способность вида к адаптации и конвергентность формообразования этнических сообществ.

Хуже всего освещена в литературе история угро-самодийских племен, живших в лесостепной полосе Восточной Европы и Западной Сибири[37] и занимавшихся наряду со скотоводством лесной охотой. Это были храбрые, воинственные люди, имевшие свои весьма устойчивые этнографические особенности, сохранившиеся в виде отдельных обычаев до нашего времени[38]. К сожалению, сведения о них очень скудны. Ясно только одно: угры и самодийцы в III-IX вв. были грозной силой[39]. Они проникли даже в Арктику, частью подчинив, частью истребив местные племена[40]. Каждый из так называемых угро-финских народов имеет финскую и угорскую ветви: эсты и ливы, горные и луговые марийцы, мордва эрзя и мордва мокша. Наиболее северная ветвь угров проникла в Скандинавию до широты Стокгольма, и предки шведов и норвежцев с трудом оттеснили пришельцев на крайний север полуострова. Венгры, жившие в Приуралье, были организованы в боевые единицы под командованием талантливых полководцев[41]. Все это косвенно указывает на то, что угры отнюдь не были примитивным народом, хотя описать их общественный строй невозможно без привлечения этнографических параллелей, чего мы предпочитаем не делать, так как этот скользкий путь часто ведет к фантастическим заключениям.

Однако географическая дедукция позволяет восполнить пробел исторической науки. В лесостепном ландшафте возможно ведение комбинированного натурального хозяйства, в котором сочетаются примитивное земледелие, отгонное скотоводство, охота, рыболовство и бортничество. Многосторонность хозяйства давала уграм большую независимость от климатических воздействий, чем специализированное хозяйство тюрков. Возможно, было и большее накопление продуктов, благодаря чему часть мужчин могла всецело посвятить себя подготовке к войне: в результате было одержано много побед, зафиксированных не в истории, а в этнографии.

Но для нас важно то, что угры направляли свои дружины не в степи и сплошную тайгу, а на грань леса и тундры, а также в Закарпатье и Прибалтику, где преобладали привычные для них ландшафты, тем самым подтверждая хорономический принцип Л.С, Берга, т.е. способность организмов к адаптации, определяющую возникновение конвергентных форм.

Теперь перейдем к рассмотрению оседлых народов, населявших оазисы экстрааридной зоны к югу от Восточного Тянь-Шаня и речные долины Дона, Терека и дельты Волги. Нет нужды менять методику исследования, потому что земледельцы организуют флору той территории, которая их кормит, а кочевники – фауну, но это скорее сходство, чем разница. Человеческий коллектив всегда во многом зависит от вмещающего ландшафта[42].

Пустыня Такла-Макан для жизни человека непригодна, но речки, стекающие со склонов Тянь-Шаня, Куэнь-Луня и Наньшаня, орошают небольшие ее участки; так, в оазисах Хотана, Яркента, Кашгара, Аксу, Кучи, Карашара, а также в Люкчунской впадине – Турфанском оазисе – образовались группы народностей, сменявшие друг друга. В первые века нашей эры здесь жили европеоидные тохары и арсии. Во II в. н.э. в Хотан проникли саки, а в VI в. – эфталиты. В VIII в. в оазисах и горных долинах Тянь-Шаня стали селиться разные тюркские племена, и около 861 г. северо-восточная часть описанного региона получила название Уйгурии (не следует смешивать ее с ханством кочевых уйгуров на берегах Орхона, 747-847 гг.), а юго-западная досталась карлукам.