Этнос и глобализация: этнокультурные механизмы распада современных наций

Объективность закона стоимости не означает необходимости отмены ограничений неэкономического порядка, поскольку именно ограничения действия закона стоимости позволяют существовать человеческим социумам. Наличие постоянно действующей тенденции не означает отмены противоположных ей сил как объективной, так и субъективной природы. Так, объективность закона всемирного тяготения влияет на эволюцию, но отнюдь не налагает запрета на земные формы жизни, существующие в постоянной борьбе с силой тяготения.

Либерализация и коммерциализация вызывают деградацию жизненно важных, особенно в долговременном аспекте, некоммерческих сфер социальной жизни (наука, культура, образование, брачно-семейные отношения), составляющих сущностную часть человеческого бытия.

Весьма вероятно, что кризисные явления в мировой экономике и внутренней политике отдельных государств, обусловленные либерализацией, коммерциализацией и дерегулированием, в будущем приведут к обратному движению – а именно к закономерной делиберализации и регионализации, а также к регенерации таких социальных институтов, как национальные государства и этносы.

Во всяком случае мы имеем пример «Нового курса» Рузвельта, сменившего десятилетие послевоенного либерализма 20-х годов XX века. Кроме этого, существует множество других примеров успешной делиберализации и деприватизации, в первую очередь – создание европейской модели «государства благосостояния»135 и построения целого спектра жизнеспособных моделей социализма и компромиссных социальных моделей на основе целого ряда цивилизаций и культур.

В экономической сфере произошли глобальные изменения, связанные с возникновением и ростом транснациональных корпораций (ТНК) и глобализированных банковских и финансовых структур.

Производство давно уже перестало быть только национальным – оно все более транснационализируется: в отдельных странах делается лишь часть работ по изготовлению какого-либо продукта, который проходит длительный путь от сырого материала до стадии готовности через производственные циклы многих стран. Именно такой тип производства и осуществляют ТНК, но они не концентрируются на одном виде деятельности или товаре.

Так, в 90-е годы на совокупные продажи 500 крупнейших мировых ТНК приходилось более четверти мирового ВВП, более трети мирового экспорта обрабатывающей промышленности, три четверти торговли товарами и четыре пятых торговли технологиями. При этом примерно 40 % мировой торговли падало на потоки внутри ТНК136.

Однако из этих же цифр следует, что с учетом национальных рынков, в том числе ряда сугубо местных, но при этом емких секторов экономики (ЖКХ и инфраструктура) и, более того, наличия довольно существенного натурального сектора, глобализировано не более 30 % экономики. При этом глобализирована в основном ее наукоемкая и технологичная часть, не связанная с непосредственным жизнеобеспечением, а также финансовая деятельность с ее спецификой.

1991 год можно считать рубежом актуализации еще одной компоненты глобализации – глобального ресурсно-демографического кризиса, официально объявленного в качестве глобальной угрозы экспертами «Римского клуба».

Работы этой привилегированной экспертной группы, выполненные по заказу ООН, создавались во взаимодействии с представителями и структурами глобальной элиты137. Таким образом, доклады «Римского клуба» и его членов – не вполне независимое научное исследование, а облеченная в форму научного исследования и проиллюстрированная определенными научными выкладками позиция мировых элит по проблеме глобального ресурсно-демографического кризиса. На их основе строилась политика государств «ядра», а также международных политических и финансовых институтов (ООН, МВФ, Мировой банк…).

Ведущая предпосылка ресурсно-демографического кризиса – «демографический взрыв» в неиндустриальных странах мировой периферии («Юга», «третьего мира») в сочетании с нарастающим исчерпанием и, как следствие, удорожанием естественных ресурсов.

Сегодня «демографический взрыв» в странах мировой экономической периферии привел к «миграционному цунами», необратимо разрушившему этнокультурную целостность европейских наций, а также России.

Именно на рубеже 90-х годов рост населения «третьего мира» исчерпал результаты «зеленой революции» – инициированной индустриальными странами технологической модернизации аграрной сферы «третьего мира», задуманной как средство социальной реабилитации бывших колоний. Результатом завершения роста урожайности на фоне роста населения и отчуждения сельскохозяйственных угодий стало падение подушевого производства зерна, как объективного индикатора снижения и продовольственной безопасности, и уровня жизни в целом138.