Этноспорт. Руководство пользователя

На фоне сохранения игровых традиций, Х. Айхберг выявил инверсивную «традиционализацию» англосаксонского спорта, отдельные виды которого стали чрезвычайно популярными: бенди в Швеции, крикет в Индии, ушу саньда в Китае, футбол в Бразилии и другие. Однако в этом наши оценки расходятся. В нашей переписке с Х. Айхбергом мы сошлись на том, что имеем дело с условной «фольклоризацией», если обратиться к этнометодологии Г. Гарфинкеля. Моя позиция заключается в том, что культурная категория «традиционности» имеет отношение только к примордиальным практикам, а использование этого определения в значении «повторяемости» ведет к размыванию дискурса. К сожалению, мы не смогли завершить наш диспут из-за внезапной кончины моего vis-à-vis. Но в рассмотрении множества аспектов восприятия традиционных игр и состязаний, включая всевозможные проникновения и трансформации, мы все же достигли консенсуса в том, что они удивительным образом дополняют реальность и создают манящий и завораживающий эффект гиперреализма — «порождения моделей реального без оригинала», согласно определению Ж. Бодрийяра [Бодрийяр 2015: 6].

Нарративная идентичность в бытовании традиционных игр

Совокупность всевозможных аспектов бытования традиционных игр может быть выражена в концепте нарративной идентичности французского философа П. Рикера (1913–2005). В работе «Я-сам как другой» (1990) он относит нарративную идентичность к первичным признакам идентификации любых традиционных практик, подразумевая под ними врачевание, ремесла, танцы и, разумеется, соревнования [Рикер 2008: 186]. Методологически важными для нас стали три базовых модуса идентичности, предложенные П. Рикером, которые наилучшим образом подходят для представления составных частей нарратива традиционных игр и состязаний:

— idem идентичность индивидуальных свойств игрока, его движений, несущих в себе характерные черты эстетики двигательности;

— ipse идентичность этики игровых отношений, определяющих правила и регламенты соревнований;

— нарративная идентичность образа игры, ее ритуальных свойств, а также легенд игроков, отдельных матчей и целых игровых сезонов.

Рикер утверждает, что «нарративная идентичность» производит «смешение idem и ipse», где «ipse ставит вопрос о собственной идентичности без помощи и поддержки idem» [Рикер 2008: 156], что вполне соответствует нашим наблюдениям о преобладании идентичности игры (ipse) над индивидуальными манерами личной идентичности игроков (idem). Такая интерпретация внутренней релевантности служит исчерпывающему объяснению импровизации игроков, которая не противоречит самой игре, и которую мы с удовольствием наблюдаем в любых традиционных играх и состязаниях, свободных от множества обязательных и визуально утомительных регламентов современного спорта.

Однако и сами игры представляют собой калейдоскоп разнообразия, потому что ключевой особенностью традиционных игр как событийных практик является локализация, порождающая бесконечное множество сингулярностей. Разобраться в таком многообразии практик непросто. В стремлении упорядочить довольно большой объем информации о самобытных традиционных играх, мы провели первичную дефрагментацию по двум эмпирически установленным признакам:

— календарный статус игр — устанавливается сезонными обрядами перехода в конкретной геолокации мест бытования игровых традиций;

— этнический статус игр — определяется семиотикой конкретной ландшафтной среды бытования игровых традиций.

Благодаря выделению этих признаков нам удалось выяснить, что календарный статус игр превалирует над этническим, потому что народы, проживающие в одной ландшафтно-климатической зоне, имеют схожие календари сезонной обрядности. При этом была выявлена высокая волатильность участия населения в обрядах, что обусловлено изменениями конкретно-исторической ситуации бытования этноса: наличия конфликтов или налаженного взаимодействия с соседними народами, наличия или отсутствия природных катаклизмов и эпидемий, культурного влияния или его отсутствия со стороны других народов и других внешних и внутренних факторов. Выявленная волатильность участия в обрядах впрямую сказывается на игровом компоненте, стихийно возникающем только при большой вовлеченности населения в праздничные гуляния.