Это было на рассвете

Облегченно вздохнув, что все живы, выпрыгнул из башни и я. Подъехал комбат Устинников.

— Хорошо, что экипаж цел, а танк восстановим. После ремонта догоните нас, — сказал он и повел остальные машины в поход.

Мина вырвала один каток у правой ходовой нашего танка, а у левой — лопнул один нерабочий трак. Видимо, при первом взрыве танк, делая по инерции разворот, гусеницей задел мину. Вот уже который час экипаж вместе с ремонтниками восстанавливает повреждение.

— Как дела? — поинтересовался подошедший со щупом в руках начальник штаба батальона капитан Смак. Рядом с ним стоял лейтенант Демидов.

— Потребуется еще часа три, — доложил зампотех роты Клушин.

— Товарищ Семенов, вместе с Демидовым явитесь к комбату. Замените раненых командиров взводов, — передал Смак.

— А как с машиной?

— Восстановят без тебя.

— Где находится комбат?

Уточнили по карте его координаты. Он сражался в трех километрах. Вроде недалеко, но пробираться по бездорожью туда было тяжело.

Только мы с Демидовым вышли на узенькую проселочную дорогу, как впереди нас загремели одновременно несколько разрывов. Мы лишь успели броситься в сложенные рядами метровые дрова. Нельзя было поднять даже головы.

— Чувствую, что это может затянуться надолго, — сказал Демидов.

— Бьет, должно, по танкам, но у них перелет, — согласившись с Иванам, проговорил я.

До рассвета постепенно над нами образовалась гора из метровых чурок (а их там было несколько сот кубометров). Когда канонада прекратилась, переложив более 30 чурок, мы выбрались и добрались до цели.

Очередное препятствие мы встретили между озерами Иля Лава-ярви и Ала Лава-ярви. Там был взорван узкий проход (дефиле) между этими озерами.

Действуя впереди, взвод старшего лейтенанта Андрея Соколовского с четырьмя танками — Федора Кичигина, Михаила Бронникова, Ильи Денисенко — из роты старшего лейтенанта Чернеги обошли озеро Иля Лава-ярви, вырвались на шоссе и решительным броском к вечеру заняли Лава-ярви.

В результате противник, потеряв четыре противотанковых орудия, три миномета, несколько разрушенных дотов и до двух рот пехоты, поспешно начал отходить вдоль шоссе на запад.

В этом бою отличились механик-водитель М. Ф. Михеев, башенные стрелки К. М. Баулин, Д. Я. Горелов, Т. И. Пыженко, И. Т. Ежкин, командир взвода автоматчиков младший лейтенант Н. Е. Просвернин, сержант С. Ф. Сумароков и многие другие.

К трем часам дня 10 июля 1944 года усиленный первым танковым батальоном передовой отряд подошел к реке Рямен-оя и в нескольких стах метрах от нее ураганным артиллерийско-минометным и пулеметным огнем противника с западного берега реки был остановлен.

По месту сосредоточения танков и по всей глубине расположения наших частей, особенно по дороге, мощная артиллерийская пальба велась всю ночь. Укрыться от огня не только меж огромных валунов, но и под танком было опасно. Поэтому все боевые машины до отказа были набиты людьми — автоматчиками, саперами, находящимися без танка офицерами.

Минут через двадцать слышим стук в люк запасного выхода. Под танком был начальник политотдела Жибрик и раненый замполит нашего батальона И. М. Калистый.

Когда они забрались в танк, Жибрик приказал:

— Мотор без предупреждения не заводите и не разворачивайтесь — под днищем много народу, можно подавить. Потом он связался по рации с командным пунктам командира бригады. Какой был у них разговор, я не успел уловить, лишь услышал: «Николай Николаевич, у нас тут горит земля…» Комбриг обещал выслать за ним танк.

Жибрик рассказал о последних новостях на фронтах. Мы узнали, что успешным наступлением Карельского фронта Советская Армия вынудила Финляндию выйти из войны.

Прибывший с КП танк подогнали люк к люку к нашему. Жибрик с Калистым пересели на него и убыли на КП бригады.

Утром, когда артиллерийская канонада притихла, осмотрелись кругом. Торчали обломанные, обожженные вершины деревьев, без сучьев, ветвей. Раздувало ветром обгорелые листья и рыжую траву. На левом борту нашего танка лежал убитый автоматчик.

Ночью досталось больше всех нашему военфельдшеру, круглолицему, большеглазому двадцатидвухлетнему старшему лейтенанту медицинской службы Андрею Евменьевичу Урде. До чего же был он смелым, находчивым и заботливым медиком. Не взирая на огонь, мог пробраться к любому танку, чтобы оказать медицинскую помощь и оттащить в укрытие раненого. Одев крест-накрест две санитарные сумки, с автоматом на шее и несколькими заткнутыми за ремень «лимонками», вместе со своими санитарами Кирьяновым и Неверовым бегал он всю ночь под разрывами снарядов и мин, оказывая медицинскую помощь бойцам и командирам. За ночь танкисты потеряли семь человек ранеными, а автоматчики и саперы — несколько больше.

Вместо выбывших командиров башен на их место временно посадили радистов-пулеметчиков. Начальник связи батальона старший лейтенант Иван Федорович Жданов сам стал радистом на танке комбата. В течение двух суток на одном танке обязанности радиста-пулеметчика выполнял ранее работавший связистом завдел-казначей батальона лейтенант Николай Иванович Марфутин.