Это было под Ровно. Конец «осиного гнезда»

Во дворе имеются три жилых дома, столовая с кухней, радиостанция, сарай, в котором стоят три машины – легковая и грузовые. В первом доме четыре комнаты. В двух размещаются девять солдат, три шофера, электромонтер и три радиста. В двух других – радиостанция. Жилые комнаты имеют по два окна, выходящих на одну сторону. Во втором доме шесть комнат, наверху большой чердак. В

доме живут восемь человек – офицеры и лица, к ним приравненные. В доме шесть окон, и выходят они на три стороны. Есть подвал. В последнем, третьем доме, что в углу двора, имеются четыре комнаты, в них живут начальник разведпункта Гюберт и его помощник Штейн.

– Пулеметы у них есть? – спросил Карягин.

– Есть. Два. Один зенитный, другой обычный. Оба стоят во дворе около часового у грибка.

Вместе с Карягиным мы определили роль каждого участника операции. Выделили людей для охраны подходов и обеспечили их двумя пулеметами, привезенными партизанами; назначили минеров для минирования большака; наметили расстановку людей у каждого окна. Поименно назвали, кому врываться во двор, кому оставаться снаружи. Определили условные сигналы для начала операции и для отбоя.

Березкину поручалось ликвидировать связь – перерезать телефонные провода, а затем подготовить к выезду грузовую машину, если она к тому времени окажется на месте, и уничтожить легковые. В помощь ему назначили партизана, работавшего до войны шофером.

Документы «осиного гнезда» захватывали я и Логачев.

Тут же я распорядился освободить вещевые мешки.

Я предупредил товарищей:

– Успех зависит от быстроты и внезапности действий.

На станцию мы должны проникнуть неслышно и скрытно.

Все должно занять не более десяти минут. Близость районного центра, где стоит рота эсэсовцев и комендантский взвод, не допускает задержки. Никаких разговоров и вопросов на месте. Каждый должен все выяснить здесь. А там

– молча действовать по сигналам.

Как и следовало ожидать, посыпались вопросы.

– Овчарки есть?

– Есть, – ответил я. – Ими займется Кольчугин.

– Знаем такого! – раздался голос.

– Кстати сказать, – добавил я. – Товарищ Кольчугин должен приехать сюда с гостями, и он же впустит нас во двор станции.

– Фома не подведет! – заметил Карягин. – В струну вытянется, а не подведет.

– А как насчет трофеев? – задал кто-то вопрос, и тут же раздался смех.

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

– Ну всякое там… Есть же у них оружие, походная рация, да и харчишки тоже. Ребята в отряде надеются.

– Правильно! – раздался одобрительный возглас.

Я и Карягин переглянулись.

– Трофеями займусь я, – решил Карягин. – Склад за мной. А поможет мне Терехов. Вот так…

Вопросов было много. Потом начали обмениваться мнениями. Никто не возражал, никто не высказывал опасений, все говорили только о том, как лучше выполнить задание.

Сережа Ветров важно сказал:

– Документы могут быть и на радиоузле, не только в доме Гюберта. Я прошу поручить это дело мне. Прежде чем поджечь радиостанцию, я вынесу оттуда все бумаги.

И тут произошел небольшой конфуз. Я объявил Сереже, что он должен будет оставаться здесь, а документами займется кто-нибудь другой. Но я сразу же перерешил и сказал:

– Ладно! Согласен!

Перерешил потому, что Сережа взглянул на меня таким молящим взглядом, в глазах его было столько смятения и обиды, что я не смог ему отказать.

Почти то же произошло и с Таней. Когда деловая беседа закончилась и Трофим Степанович с помощью Логачева и

Березкина стал распределять оружие и боевую технику, она подошла ко мне и, теребя кончик косы, сказала:

– Кондратий Филиппович! Выходит, что я такая… что мне и дела не найдется?

– Хм… Почему ты так решила? – немного смешался я.

– А чего тут решать? – вздохнув, оказала она. – Всех вы назвали по фамилии. Каждому объяснили…

Мне очень не хотелось брать ее и Сережу на операцию, но, видно, ничего не поделаешь. И я слукавил:

– Тебя я не назвал потому, что ты будешь помогать мне выносить документы. Поняла?

– Да.

– Готовь вещевые мешки. Два-три мешка…

Таня повернулась и убежала.

Ко мне подошли Карягин, Логачев и Березкин.

Трофим Степанович, держа в руке клочок бумаги, сказал:

– Неплохо получается, майор. Совсем неплохо. Смотри: два ручных пулемета, десять автоматов, три винтовки, шесть пистолетов, сорок две гранаты и семь бутылок, с зажигательной смесью, Я не считаю мины да три дробовика. Можно лихо штурмовать, а?

44. ГЮБЕРТ НА ВЕРЕВОЧКЕ…

Часам к семи вечера у озера стало пусто и безлюдно.

Даже самый придирчивый глаз не смог бы обнаружить вокруг ничего подозрительного. Стояла какая-то особая, выжидательная тишина.

Лошади партизан под надежной охраной кормились на выпасе не менее чем в километре. Мы все сидели в засаде.

Солнце стояло еще высоко, но мы не могли знать точно, в какое время прибудут «гости», и укрылись заранее.

Я избрал себе позицию метрах в десяти от клади через проток, в зарослях орешника. Рядом со мной лежали Сережа и Таня, крепко сжимая свои автоматы.

Над кладью мы заранее и основательно поработали, перебрали настил из кругляка и, кажется, достигли того, чего хотели.