Это другое

— Не обращай внимания, коть. Урой этого, а мы потом сочтёмся, — прильнув к мощному плечу своего героя, заверила того в радужных перспективах черноволосая. А когда он распрямил плечи и вальяжной походкой направился к позёвывавшему за предпоследней партой у окна, а где ж ещё, Силину, то обернулась к светловолосой подруге и прошипела той, что-то увлеченно настраивающей в смартфоне. — Ты чё на МОЕГО Ромчика гонишь? Не лезь в наши с ним дела, поняла?

— А чё он? Пусть сначала отработает... О! Началось. Всем привет, муррр, с вами Лера Мяу и сейчас я буду судить, кто достоин топтать эту землю...

— А кто топтать зону? Слышь ты, больная, выруби это, а то я уже с тобой сниму что-нибудь из другого жанра. 18+. Поняла? — раздался сзади чуть хрипловатый голос невысокого черноволосого и бровастого юноши, который вошел в класс следом за только что отправившимся вершить справедливость, как он это понимал, Романом. Затем новое действующее лицо окинул многообещающим взглядом весь прочий класс, из-за чего все смартфоны тут же были убраны, и видеофиксация предстоящего происшествия прекратилась.

— Вырубай, дура. Всё сделаем, Коко́сик. Она больше не будет, — выхватив из рук подзависшей Котовой её смартфон, глуповато улыбаясь, вдруг залебезила Рогова.

— Эт кто? — настороженно шепнула ей на ухо заинтригованная подруга, когда черноволосый отошел.

— Кокос это! Ты чё, с луны?

— Тот самый?

— А у нас их в школе дох... много, что ли?

— Ты ж с Романом — тебе не пох на этого чебурека?

— Ну-у... Рома его уважает.

А тем временем, чуть в сторонке, события приняли неожиданный поворот. А началось всё так:

— Слышь, ты чё такой невежливый? — достаточно слышно, даже в другом конце класса, вроде как шепотом прогудел Роман, грозно нависая над развалившимся за партой Силиным.

Тот же, в свою очередь, лениво повернул голову и обжег, иначе и не скажешь, холодом своего беспристрастного взгляда нависнувшего крепыша, который усиленно давил своим, многообещающим. А затем, расслабленно встав, чуть оттеснил на глазах утрачивающего инициативу громилу и принялся играть с тем в гляделки. Правда, продлилось это действо, вызвавшее гробовую тишину в классе, совсем недолго, так как Силин определенно не намеревался быть лишь пассивным участником его. С каждым новым мгновением он, пусть как-то естественно и невзначай, что ли, но неуклонно отбирал эту самую инициативу у своего, по всем параметрам превосходящего, однако ментально явно уступающего противника. Сначала мелкий наглец, не разрывая зрительный контакт, будто бы какой-то хищник принялся обходить свою, в недоумении даже замершую от такого, весьма крупную «добычу». При этом едва ли не нарезающий круги мелкий словно исследовал опешившего амбала своим острым, прям вызывающим мурашки взглядом, как бы взвешивая и выделяя самые лакомые кусочки, дабы распределить: что съесть сразу, а что оставить на потом. И такое вот, не укладывающееся ни в какие известные Роману рамки поведение оппонента, ни разу не суетливого, однако постоянно находящегося в преисполненном уверенной и хищной грацией движении, выбивало из колеи крепыша, который подсознательно, а может и по опыту столкновений, всё более ощущал превосходство необычного противника. Наверное, поэтому здоровяк всё еще не решался действовать, даже когда первый ступор уже прошел.

И да, Слава пусть и был невысок, но именно мелким выглядел конкретно на фоне внушительного, мягко говоря, Ромы. Да и привычно уже воспринимался так давно знавшим его одноклассниками. Однако с недавних пор идеальная осанка Силина и уверенно-расслабленный, так сказать, его взгляд делали некрупного старшеклассника каким угодно, но эпитета «мелкий» однозначно уже не заслуживающим.

Так вот, а затем давящий уверенностью Силин, когда наконец заставил визави отвести взгляд, прекратил нарезать круги и довольно легко оттеснил безмолвно стерпевшего подобную наглость крепыша, ну и, словно утратив к тому интерес, направился себе мимо. Двигался новоявленный хищник стремительно, но при том как-то неспешно или, скорее, вальяжно, а направлялся к словно мышь под взглядом удава замершей Котовой. Он, очевидно, верно определил источник проблем и не стал бороться с их симптомами, как видно, сумев их купировать.

— Что же это ты, лапочка? — приторно ласково заговорил такой непривычный одноклассник, словно в воплощение всех подростковых мечт в одночасье превратившийся из теряющегося в обществе задрота в эдакого подавляющего то самое общество доминатора.

Не дожидаясь ответа, «дрищ», как ранее назвала его черноволосая, непозволительно близко приблизился к светловолосой, которой, прижатой теперь к стене, попросту некуда стало отступать. Ну и там он, нагло ощущающий тепло её выдающейся груди на своей, произнес чуть ли не на ушко, обдавая жаром собственного дыхания шею голубоглазки, в свою очередь затрепетавшей то ли всё также от страха, то ли от невъе... невероятности нашего героя: