Это их война

Сегодня, когда узнала, что тетя попала в больницу, я сорвала все планы и вместо того, чтобы отправиться к матери и поговорить о лечение, поехала к Антону. Антон был сыном тети, моим двоюродным братом. Он позвонил мне и попросил встретиться, сказав, что мать забрала скорая с сердечным приступом. Я, не смотря на наши натянутые отношения, не смогла отказать во встрече. И, бросив все дела, поспешила к ним домой. Разговор не заладился с самого начала. Парень в своей нахальной манере стал не просто просить, а требовать, чтобы я как можно скорее достала денег. Сказал, что нужна операция, иначе мать долго не протянет. Стал давить на совесть, говорить, что, если бы не его семья, неизвестно, кем бы я сейчас была и была ли вообще. Его напор и давление отталкивали. Вызывали во мне внутренний протест. И в итоге мы повздорили. Я, ничего не обещая, просто развернулась и решила уйти, намереваясь отправиться прямиком в больницу, но Антон не унимался. Он шел следом, продолжая настаивать на своем.

— Элька, не будь дурой. Тебе стоит пальцем щелкнуть и этот старый хрыч выложит перед тобой дорожку из пятитысячных. Все, что нужно, просто попросить. Или тебе западло родственникам помочь?

Я всей спиной чувствовала его буровящий взгляд. Знала, как ненавидит за то, что поднялась так высоко, и ему не достать. Между нами никогда не было родственных отношений, а с возрастом они становились все напряжённее. Парень ревновал мать ко мне. И вырос еще тем отморозком. Я не сомневалась, что это его выходки довели тетю Иру до инфаркта.

— Тоха, отстань. Просто оставь меня в покое. Все вопросы, касающиеся операции, я решу с тетей. Спасибо, что позвонил. Большего от тебя не требуется.

И только я хотела сесть в машину, как его холодные пальцы сомкнулись на локте и развернули лицом к себе. А потом резко дернули. Перед глазами проплыла утренняя ссора. Испепеляющий океанический взгляд и леденящий душу голос: «Чертова истеричка»… Колени задрожали, но я, собрав всю волю в кулак, собралась и зло сверкнула глазами.

— Ты, что возомнила из себя, сука? Думаешь, все можно? Да, если бы не мы, была бы сейчас шлюхой подзаборной, готовой продаться за бутылку паленки. Так что будь проще, стерва. А то, смотри, как пёрышки распушила. Ты же знаешь, я могу постараться и испортить твою райскую жизнь. Омрачить твое никчемное существование.

Мне был противен его запах. Не говоря уже о прикосновение к моей руке. Я не боялась его угроз. Знала, они пусты. Поэтому, не растерявшись, выдернула локоть и, пригвоздив указательный палец к его груди, на одном дыхании выпалила:

— Не смей меня трогать, это раз. А два, я уже сказала, что буду говорить с тетей, а не с тобой.

И, недолго думая, прыгнула за руль и дала по газам. Через открытое окно, до меня донося отборный мат:

— Ну, и катись к чертовой матери, стерва. И без тебя разберусь.

Я про себя пожелала ему удачи и отправилась прямиком в центральную больницу. Зайдя в палату, я подошла к тете ближе и, оглядев ее, села рядом. Тетя Ира и правда выглядела подавленной, а чёрные круги под глазами сказали о том, что женщина недавно плакала. Мне безумно захотелось обнять ее, но я сдержалась, зная, что она не привыкла к таким нежностям.

— Теть Ир, почему вы не позвонили мне? — Этот вопрос мучил меня на протяжение всей дороги сюда. Хотя я прекрасно знала ответ, где-то глубоко в душе хотела услышать другое.

— Эль, девочка моя, к чему тебе мои проблемы? — Нет. Мое чутье меня не подвело.

— Ну, нельзя же так. Вы же знаете, что не чужой мне человек… — Тяжело было говорить о своих чувствах. Но сейчас, видя ее в таком состоянии, я просто не могла молчать. Слова сами срывались с губ. — Хорошо хоть Антон позвонил. И все рассказал…

— Что он тебе сказал? — Порой меня поражала сдержанность тети. Она всегда все держала под контролем, даже те чувства, которые у обычных людей сносили крышу. Очень редко срывалась на ком-то, будто имея за плечами бездонную чашу терпения. Вот и сейчас, не смотря на перенесенный инфаркт, она не изменила своей привычки и продолжала говорить спокойно, уравновешенно.

— Сказал, что вам нужна срочная операция… Иначе… — Все. Это был предел. Пытаясь спрятать непрошеные слезы, я уткнулась носом в тетины колени и тихо заплакала. Тетя не попыталась меня успокоить, но ее ладонь, поглаживающая мою макушку, сказала о большем, чем любые слова.

Я не знаю, сколько мы так просидели. Но успела за то время отругать ее, что промолчала, не позвонила, не рассказала обо все сама. Успели вспомнить с ней отца, поговорить о маме и обо всем на свете. А также за время, проведенное рядом с ней, я поняла, что сделаю все, чтобы помочь ей. Потому что просто не перенесу потерю еще одного близкого для меня человека.

***

— Нет, Паш, не поговорила. Просто не доехала до нее сегодня, а телефон она снова не взяла. — Я оторвалась от груди супруга и развернулась к нему лицом, чтобы видеть его глаза, которые были для меня, как открытая книга. — Паш, мне надо кое-что тебе рассказать.

Павел тоже развернулся лицом ко мне и, приподняв одну бровь, осторожно ответил:

— Что-то случилось?..