Это их война

Что ж. Вот он шанс застать их на месте преступления. Я не сомневался, что она говорила с тем уродом, пялящимся на ее зад. Поэтому, пересилив свое нежелание двигаться, я схватил ключи и вышел вслед за ней.

Мое предчувствие не подвело. Мы снова подъехали к обшарпанной многоэтажке, но на этот раз я не стал дожидаться возвращения девушки в машине. Дождавшись, пока Элина скроется в подъезде, двинулся за ней. Лифт показал, что девушка вышла на пятом. Я немедля бросился по лестнице вверх. Добежав до пятого, остановился, отдышался и прислушался. В подъезде было тихо. Однако какое-то недоброе предчувствие не дало мне покинуть это гнилое место. И я стал ждать.

***

Элина

В квартире было накурено и грязно. Чуть ли не на каждом углу валялись пустые пакеты из-под чипсов, бычки от сигарет, бутылки и даже презервативы. Антон явно не скучал. Тратил полученные деньги направо и налево. Прожигал жизнь дешевыми пантами.

Пройдя вглубь квартиры, я раскрыла настежь окно и осмотрелась. Неприятно было находиться в этом притоне, где еще ночью происходили вещи, от которых волосы становились дыбом. Я передернула плечами. Чувство брезгливости заставило меня зажать нос ладонью, чтобы хоть как-то заглушить неприятный запах, от которого потихоньку начинало тошнить.

— Тоха? — Стараясь ни на что не наступить, я прошла дальше. Антон должен был быть дома. Иначе квартира была бы заперта. Вот только из глубин комнат никто не отвечал. Было подозрительно тихо. Настолько подозрительно, что в душу закралось нехорошее предчувствие. Я, сглатывая подступивший к горлу ком, открыла дверь в его спальню и обомлела. Комната парня была разгромлена. Мебель разбросана по полу, а сам Антон валялся в углу, согнувшись пополам. От его скрученной фигуры доносились жалобные стоны. И я, превозмогая страх, бросилась к нему.

— Тоха, что с тобой? — Перевернув парня на спину, я положила его голову себе на колени и ахнула. Его бледное лицо было искажено от боли. Губа и бровь разбиты, а под глазами красовались фиолетовые фингалы на пол лица. Размазанная по щекам и подбородку кровь вызвала очередной приступ тошноты, и я снова зажала рот рукой.

— Какого хрена приперлась? — Парень попытался оттолкнуть меня, но новый приступ боли заставил сморщиться и снова застонать. — Сказал же, бл*, не приезжай…

Я была возмущена его агрессией. Жалость, как рукой сняло. Сбрасывая Антона с коленей, я вскочила на ноги и, вспомнив, зачем пришла, разозлилась еще сильнее.

— Поговорить пришла. Но вижу, с тобой уже поговорили. Здорово ж тебя отделали… — Я попыталась придать голосу саркастические нотки.

— Да пошла ты… — выплюнул парень в попытке сесть. Только видно его и, правда, хорошо исколошматили, каждое новое движение было сопровождено матом. — Чего стоишь, помоги, бл*.

— И не подумаю. Сам встанешь. Я буду ждать на кухне.

— Лучше вообще убирайся, сука… — Услышала вслед, выходя из спальни.

***

Дмитрий

Вот уже битые полчаса я стоял, облокотившись о перила, и смолил сигареты, кидая окурки себе под ноги. Нервы были на пределе. Злился сам на себя. Не понимал, какого черта я здесь делаю. Еле на ногах стою, жар во всем теле. А повернуться и уйти не получается. Будто что-то держит. Какая-то невиданная сила приковала меня цепями к этой лестнице и не дает сделать шаг назад.

Отшвырнув очередной окурок, сплюнул прямо в стену. Гаже не станет. И без того мерзко. Отвратно. Разрисованные стены, обшарпанный потолок, ржавые двери, заплеванный пол. Все говорило о пагубности этого места. Вонь стояла такая, что сводило скулы. Закрыв глаза, вслушался в звуки. Тихо. Настолько тихо, что оглохнуть можно. Никаких признаков жизни. Будто все вымерли. Испарились.

А вдруг все напрасно? Может это вовсе не она вышла на пятом? Может она давно свалила? А я торчу здесь, как последний кретин, намереваясь достать доказательства правдивости своих слов. Чтобы отец поверил. Чтобы, наконец, увидел, кто из нас прав.

Стиснув зубы, сжал кулаки. Или сейчас, или никогда. Я не уйду. Не сдвинусь с этого места, пока не увижу ее. Не застану на месте преступления. А после ей уже не отвертеться. Она сама признается отцу в своей измене. Иначе я за себя не ручаюсь. Сверну шею и глазом не моргну. Я не дам ей водить отца за нос. Вешать лапшу на уши, разыгрывая любящую жену. Не позволю выставить его на посмешище, когда о ее похождениях заговорит общество. Она уйдет. Уйдет по-хорошему. И мы все забудем о ней, как о самом страшном сне.

Достав из заднего кармана джинс пачку сигарет, поднялся на лестничную площадку и только хотел по новой закурить, как мой слух пронзил резкий женский крик. Он был настолько неожиданным и быстрым, что я не успел понять, принадлежал он Элине или нет. Но не смотря на это мое тело молниеносно напряглось, а глаза устремились в сторону двери, откуда стал доносится шум. Подойдя ближе, я почти прислонился к ней ухом и прислушался. Звук мужского голоса резанул слух.