Это их война

— Ты не можешь мне указывать. Отдай телефон. Я должна вернуться. — девушка попыталась сделать выпад вперед, намереваясь отобрать кражу, но я перехватил ее руки и, заломив за спину, прижал к холодному металлу машины. Элина пискнула, закусив от боли нижнюю разбитую губу.

— Рассказывай. Я жду…

Девушка попыталась вырваться, но, видно поняв, что это ни к чему не приведет, перестала сопротивляться, полностью обмякая в моих руках.

— Неужели ты не понимаешь, что только что совершил? — Ее бездны были полны отчаяния и безысходности. — Ты же убил его… Понимаешь, убил… — По щеке тихони скатилась одинокая слеза. — Мне нужно вернуться.

Я не верил своим глазам. Она снова плакала. И снова из-за этого чертового урода, которого и мужиком назвать было трудно. После всей той грязи, что он на нее вылил, после нешуточных угроз, эта глупая девчонка готова была вернуться назад, чтобы ему помочь. Какая же она дура. Или мазохиста. Или просто съехавшая с катушек идиотка, готовая жертвовать собой ради таких уродов-братиков, как то избитое мною чмо. Сейчас я действительно жалел, что не прикончил его. Эта мразь только смерти и заслуживала. А не таких искренних и по-детски невинных слез, которыми тихоня его оплакивала.

Стиснув зубы и опустив ее руки, я отпрянул от девушки, как от прокаженной, и, кинув телефон обратно, зло выплюнул:

— Жив твой брателло. Можешь проваливать.

Что ж, если ей нравилось, что об нее вытирают ноги, то пусть убирается. Мне плевать, что с ней будет.

***

Элина

Дима отскочил от меня так, словно увидел сумасшедшую. Его прищуренный и недовольный взгляд выражал нескрываемое презрение. Будто плюнуть хотел, но в последний момент передумал. Швырнув в меня телефоном, он запрыгнул в машину и дал по газам. А я осталась стоять посреди пустынной дороги, смотря вслед удаляющегося автомобиля. И только сейчас, оставшись одна, поняла, что не знаю, что мне делать дальше, куда идти, кому звонить. Паша с мамой в Москве, тетя в больнице. А больше помочь было не кому. Оставался единственный вариант — вызвать такси, но для начала надо было узнать адрес этого злосчастного места.

Оглядевшись по сторонам, я поежилась. Эта часть города была нелюдимой, она как бы разделяла мою жизнь до встречи с Павлом и после. То, что осталось за спиной — были бедные и грязные районы, в которых прошло мое детство, а то, что ждало впереди — была лучшая часть города, где жили такие, как Дима. Богатые мажоры, презирающие нас за то, что мы не такие, как они. Считающие нас — отбросами жизни. Два полюса, разделенные экватором. Тем местом, откуда мне нужно было как-то выбраться.

Отойдя подальше на обочину, я пошла вперед. Мимо летели машины. Кто-то даже сигналил, но я понимала, что ехать автостопом рискованно. Тем более что все попутные машины ехали из стороны моей прошлой жизни. Оттуда, где всегда процветала преступность, и не было безопасно. Я старалась идти увереннее, показывая своим видом, что я не из тех девочек легкого поведения, которые по первому сигналу запрыгивают в машину, чтобы за небольшую услугу доехать быстрее до города. Мне не нужна была помощь такого рода. Поэтому расправив плечи и выпрямив спину, я шла вперед, игнорируя любой звук проезжающих мимо машин и всеми силами скрывая свой внутренний страх, от которого по телу, не переставая, бегали мурашки.

Дима бросил меня. Он просто взял и уехал. А я не могла его в этом даже обвинить. Ведь сама довела. Он просто хотел помочь. А я, как последняя истеричка, взорвалась, обвинив его в том, чего он не совершал. Я не знала, как он оказался там, но сейчас, немного отойдя от случившегося и попав в новую безвыходную ситуацию, это ушло на второй план. Стало неважным, как. Главнее сейчас было то, что он спас меня. И, не окажись он рядом, неизвестно, чем бы все закончилось, и где бы я сейчас была. Хотя, я все равно добилась того, что оказалась неизвестно где. И винить во всем оставалось только себя.

— Эй, красотка, садись, прокатим. — На меня будто ушат холодной воды вылили. Поравнявшись со мной, на сбавленной до минимума скорости ко мне подъехала старая «повидавшая жизнь» иномарка, из которой, повиснув на опущенном стекле, выглядывала нагло ухмыляющаяся мерзкая морда. Намерения этого отморозка явно были не чистыми. От его голодного взгляда меня всю передернуло. Но я, сжимая кулачки и молясь о хорошем, не подала вида насколько сильно испугалась.

— Нет, спасибо. Сама дойду. — Вот только голос меня подвел. Он предательски задрожал, и, услышав грязный смех всех четырех громил, сидящих в машине, я не придумала ничего лучше, как бежать. Свернув на заросшую со всех сторон дорожку, я пустилась в бегство. Куда она вела, знал лишь черт. Но у меня не было времени думать. Нужно было спасаться.