Это кажется непомерным… но вовсе не означает, что всего этого не было

Работа была тем, на чём я концентрировался и делал, несмотря на то, нравилась она мне или нет. Я добровольно надрывал свою задницу весь день и ночь напролёт, для того чтобы заработать наличных, что поддержало бы мою страсть. Я нашёл работу на «Часах-визитках» (“Business Card Clocks”), небольшой часовой фабрике, специализировавшейся на торговле по каталогам (mail-order). Каждый год с сентября по декабрь я собирал часы для праздничных корзин (gift baskets) нескольких компаний. Я приклеивал увеличенные репродукции их визиток на кусок мазонита, помещал в центр часовой механизм, вставлял это всё в деревянную рамку и упаковывал в коробку. Я собрал тысячи и тысячи таких штук. У нас была почасовая оплата, и я был единственным, кто относился к работе как помешанный: я, бывало, приходил на работу в шесть утра, работал весь день до ночи, а затем прямо там и спал. Не думаю, что это было законно, но я плевал на это, ведь я хотел заработать за сезон столько денег, сколько было в моих силах.

Это была отличная работа, которой я занимался достаточно долгое время (quite a few years), хотя, в конце концов, она всё-таки ужалила меня в задницу. Мой босс, Ларри, лично выписывал мне чеки*, поэтому я никогда не числился среди работников его фабрики (never on the books), а он никогда не отчитывался перед Внутренней налоговой службой (IRS) о моём заработке. Поскольку я не был его работником, я не видел оснований платить налоги с моих доходов. Но в тот самый момент, когда спустя несколько лет я заработал с «Ганзами» первые деньги, появилась налоговая служба (came calling), требуя от меня уплаты задолженности по налогам (back taxes) плюс проценты (interest). Я до сих пор не могу поверить в то, что из всех вещей, которые я натворил, правительство прищучило меня (nailed me) именно за работу на часовой фабрике. Со временем я узнал, как всё было на самом деле. Налоговая служба проводила аудиторскую проверку Ларри и допросила его с пристрастием (grilled him) об определённой сумме денег, заработанную за период нескольких лет, за которую Ларри не мог отчитаться (account for), поэтому он был вынужден признаться, что она была выплачена его работнику, то есть мне. Налоговая служба выследила меня (track down) и наложила арест (put a lien on) на мои сбережения, счета и имущество (assets): все деньги, которые я клал в банк, немедленно оказывались арестованными (seized), чтобы покрыть мою налоговую задолженность. На тот момент я слишком долго был на мели, чтобы расстаться со всем просто так, едва чего-то добившись: вместо того, чтобы откупиться от них первым же чеком в счёт той прибыли, которую я ещё заработаю с «Ганзами» (first advance check), я «укрепил» свою долю прибыли, вложив деньги (consolidate into) в дорожные чеки, которые я всё время держал при себе. Но мы перейдём к этому через некоторое время.

Ещё я работал в «Голливудском музыкальном магазине» (“Hollywood Music Store”) на пересечении Ферфакс и Мелроуз (Melrose avenue), в котором продавались инструменты и музыкальная литература (sheet music). Чем упорнее я старался зарабатывать себе на жизнь (earn my keep), добиваясь своей мечты, тем чаще происходили «какого-хрена-случаи». Вот один из них. Был один парень, который постоянно приходил в магазин и «пилил» (shred) в отделе гитар. Он, бывало, снимал какую-нибудь «новую» гитару со стены, как если бы он её видел в первый раз, и принимался играть в течение долгих часов. Он настраивал гитару, «пилил» на ней и, типа, как бы оттягивался и играл, казалось, уже не один год. Уверен, такой парень есть в каждом музыкальном магазине.

* * *

Когда я пошёл в младшую среднюю школу, то открыл для себя много великих хард-роковых групп, у которых я учился: “Cheap Trick”, “Van Halen”, “Ted Nugent”, “AC/DC”, “Aerosmith” и “Queen” – тогда все они были в зените своей славы (all in their prime). В отличие от своих сверстников-гитаристов я никогда не стремился копировать Ван Халена. Тогда он был знаменитым (marquee) соло-гитаристом, и поэтому все пытались играть так же, как и он, но ни у кого из них не было его ощущения музыки (зд. feel), и никто, казалось, и не осознавал этого. Его звук был очень личным, я и представить не мог, чтобы моя игра была похожей на его игру, или чтобы попытаться играть так же, или чтобы даже просто захотеть этого. Слушая его записи, я лишь подобрал у Эдди несколько блюзовых ликов. Эти лики никто не считает частью узнаваемого стиля (signature style) Ван Халена – не думаю, что Ван Халена когда-нибудь должным образом ценили за его отменное чувство ритма и мелодии. Поэтому пока все остальные гитаристы работали над своими «хаммерами» (hammers-on) и слушали “Eruption”, я просто слушал “Van Halen”. Мне всегда нравились гитаристы-личности: от Стиви Рей Воэна (Stevie Ray Vaughn) и Джеффа Бека (Jeff Beck) до Джонни Уинтера и Альберта Кинга (Albert King). Пока я учился у них, разбираясь в их технике, я впитал в себя их страсть, что дало мне гораздо больше.