Это кажется непомерным… но вовсе не означает, что всего этого не было

Как бы то ни было, всё изменилось к тому времени, когда я перешёл в среднюю школу. К 1980 году английский панк-рок уже проложил свою дорогу в Лос-Анджелес, но стал чем-то совершенно нелепым, не имеющим ничего общего со своими корнями. Панк-рок был стремительным, не оставляющим равнодушным (impossible to ignore) веянием моды. В одночасье все парни постарше, которых я знал, стали носить потёртые разорванные рубашки, «криперсы»** и бумажники на цепях, сделанных из скрепок или английских булавок. Я никогда не понимал, что в этом панк-роке такого особенного – это было очередное несерьёзное явление (зд. superficial installment) на западно-голливудской сцене, прошедшее по клубам “The Rainbow”, “The Whisky”, “Club Lingerie” и “The Starwood”.

Я никогда не считал лос-анджелесский панк-рок достойным того, чтобы его слушать, потому что настоящей музыкой я его не считал. Примерно в то же время “The Germs” были известной группой с кучей подражателей, которые, как я считал, не умели играть и, вообще, были полным дерьмом. Единственными группами, которые чего-то стоили, по моему мнению, были “X” и “Fear”. Других не было. Я допускал (respected), что, с точки зрения музыканта, сам смысл панк-рока в том и заключался, чтобы не уметь хорошо играть и чтобы тебя это совершенно не волновало. Но я не мог принять, что все в панк-тусовке эксплуатировали эстетику панка в совершенно не тех целях – между «плохо играть» и «играть намеренно плохо с какой-то целью» есть разница.

Выйдя из Лондона и Нью-Йорка, панк-рок произвёл на всех впечатление, и насколько сильно он был затем извращён (misinterpret) в Лос-Анджелесе, столь сильное влияние панк-рок оказал на клубы. Лучшим из появившихся клубов был “The Cafe de Grand”. Это было самым крутым местом (зд. venue), чтобы посмотреть на истинные (hardcore) панковские выступления, хотя и не единственным. “The Palladium” также организовывал здоровские выступления панк-групп. В этих клубах я видел “The Rammones”, чего я никогда не забуду, – их выступление было таким же сильным, как и сёрфинг на больших волнах. За некоторыми исключениями, лос-анджелесский панк-рок был так же жалок, как выпендрёжников (poseurs), выстраивавшихся на целые мили каждый уикенд возле клуба “The Starwood”.

Тогда же я, наконец, достиг возраста, чтобы считаться взрослым парнем. До этого я всё время крутился под ногами как шкет, который общается со взрослыми парнями, увлекается тем, чем увлекаются они, всегда стремясь оказаться частью той крутотени, которой занимались они сами. Теперь я стал этим парнем, и, если вы спросите моего мнения (as far as I was concerned), то панк-движение и эта кошмарная мода на панк, которая пробралась вслед за панком через чёрный вход (back door), всё испортили. Я только что стал достаточно взрослым, чтобы начать разбираться (appreciate) и наслаждаться всем тем, что было, когда я был ещё маленьким, и едва я повзрослел, вся музыка стала, мать её, портиться.

С того дня, когда я родился, и до 1980 года, музыка была неизменна (stable). Всё в какой-то мере было замешано на рок-н-ролле, несмотря на то, что появились рок-группы, звучавшие достаточно «сглажено» (watered-down bands): “Foghat”, “Styx”, “Journey”, “REO Speedwagon” и многие другие. Начиная с 1979, 1980 года, все, за исключением “Van Halen”, пошли по иному пути, который насаживал (instill) совершенно новый тип социального протеста (rebellion); и вся та музыка, которой я увлекался, была в той или иной степени под влиянием моды сошла на нет (got phased out by trendiness).

Я хотел быть гитаристом в группе, которая вела бы поклонников за собой и наполняла бы их эмоциями…

После того, как я был исключён из средней школы Ферфакс из-за того инцидента с преподавателем социальных наук, я оказался в школьном лимбе***. Образование для моей матери всегда было приоритетом в жизни. При условии, что я согласился переехать вместе с ней, куда бы она ни направилась, она разрешила мне всё лето жить там, где я бы ни поселился, и жить так, как взбредёт мне в голову. Потом пришла осень. Ей нужны были твёрдая гарантия (real assurance) того, что я буду ходить в школу, поэтому ничто иное, как проживание с ней под одной крышей, не могло дать ей такую гарантию. После того лета, когда меня отчислили (expulsion), я записался в летнюю школу**** при Голливудской средней школе (Hollywood High), чтобы попытаться набрать кредиты, которые мне были необходимы для поступления в Объединённую среднюю школу Беверли-Хиллс (Beverly Hills Unified High School), чтобы начать там обучение в десятом классе. Но при этом я прилагал усилия, чтобы вообще свалить из средней школы: я готовился к сдаче квалификационного экзамена (proficiency exam). Ничего хорошего из этого не вышло: во время первого получаса я вышел покурить и больше не вернулся туда.