Это кажется непомерным… но вовсе не означает, что всего этого не было

считаться, вокруг нас, как акулы, начала кружиться парочка второсортных (зд. ridiculous) лос-анджелесских менеджеров, утверждавших, что у них есть всё, чтобы сделать из нас звёзд. К тому времени наши пути с Вики Хэмилтон на какое-то время разошлись – это произошло по-дружески, – поэтому мы были открыты для предложений. Однако большинство предложений, которые мы получили, были запоздалыми (retarded). Одним из наиболее убедительных примеров того, насколько низко могут пасть эти типы и с чем бы мы могли бы столкнуться (зд. be in store for us), попав бы мы на их удочку, явилось предложение Кима Фаули (Кim Fowley). Ким Фаули имел дурную репутацию – он был менеджером у “The Runaways” и добился таких же успехов, как и Фил Спектор (Phil Spector) с “The Ronettes”; по сути, предложение Кима было обусловленным контрактом, узаконенным рабством (indentured servitude). Ким не жалел красивых слов (gave his best lines), но в тот самый момент, когда он заговорил о том, сколько процентов будет получать лично он за продвижение (publishing) нашей группы и во сколько нам обойдётся заключение с ним долгосрочных обязательств, стало очевидно, что у него на уме. Чушь, которую он порол, и его манеры говорили за него самого, поскольку Ким Фаули был слишком чудаковатым парнем, чтобы попытаться выглядеть в глазах собеседников лучше, чем он был на самом деле.

Тем не менее, он мне нравился, он веселил меня, и я был рад тусоваться с ним, до тех пор, пока он не пытался залезть к тебе в душу. Остальные из нас были из той же породы – стремились получать выгоду из всего, что бы нам ни предложил, и не давать обещания, которые нам нужно было бы выполнять. Эксл, бывало, отирался рядом, пока считал, что разговор стоит того, чтобы его продолжать, ведь Эксл любит поговорить. Если в нашей компании были девчонки, то к нам присоединялся Стивен. А я был не против бесплатной еды из ресторанчика «У Денни», а также сигарет, спиртного и наркотиков, за что я платил разговорами, которые я должен был терпеливо сносить. Когда причины, по которым мы собрались все вместе, иссякали, мы, бывало, сваливали один за одним.

Ким познакомил нас с парнем по имени Дейв Либерт (Dave Liebert), который какое-то время был тур-менеджером “Alice Cooper”, а до этого поработал с “Parliament-Funkadelic” – одному только богу известно когда. Эта парочка была полна решимости подписать с нами контракт и пустить нас с головой в оборот. Как-то вечером Ким привез меня к Дейву домой. Я помню, как Дейв показывал нам свои золотые альбомы. На лице у него было написано: «Эй, малыш, это могли быть твои альбомы». Предполагаю, что он намеревался поразить (зд. entice) меня ещё больше, когда вызвал к себе двух девчонок, настолько молодых, что они могли бы сойти за его дочерей. Девчонки провели всю ночь в ванной, ширяясь «спидом» (shooting speed). В какой-то момент Дейв затащил меня в ванную, и мне показалось, что эти девки понятия не имели, что они делают. Они настолько неумело обращались (were inept) со шприцем, что мне захотелось схватить иглу и самому ввести им дозу. Дейв с головой ушёл в веселье: в невыносимом свете флуоресцентных ламп ванной комнаты он разделся до трусов и дурачился с теми девчонками – им в лучшем случае было по девятнадцать. Он сказал мне, чтобы я присоединялся к ним. Я помню, как тогда подумал, что из всех причин, по которым эта сцена выглядела весьма мерзкой (scummy), самой веской причиной было то самое освещение. От одной мысли о том, что этот парень станет менеджером нашей группы, и от воспоминания о Киме Фаули с его коллекцией доисторических золотых альбомов я чуть не рассмеялся прямо в лицо Дейву истерическим смехом. С профессиональной точки зрения это было бы самоубийством, притом что у нашей группы не было ещё ничего, что можно было бы терять. У нас не было бы ни единого шанса, если бы менеджер группы был бы таким же разбитным (debaucherous), какой была и сама группа.

* * *