Это кажется непомерным… но вовсе не означает, что всего этого не было

Пока «ганзы» продолжали репетировать, сочинять и выступать, трудясь над тем, чтобы создать себе имя, я стал чаще выбираться в общество. Внезапно я открыл для себя группы, музыка которых мне нравилась, потому что, наконец, лос-анджелесская сцена начала меняться. Были группы вроде “Red Kross”, игравшей глэм и при этом нормально выглядевшей (gritty). А в другой части спектра расположились группы вроде здоровской “Jane’s Addiction”, с которой я поддерживал хорошие отношения, но в музыкальном плане мне с ней было не по пути (wasn't on the same page with). Мы же играли концерты с малоизвестными (obscure), претензионными (arty) группами – припоминаю один из таких концертов в “The Starduct Ballroom”, – но эти выступления никогда не имели особого успеха. Другие музыканты не считали нас крутой (hip) командой, к нам относились как к глэм-группе, которая вышла из клуба “The Troubadour”, в то время как мы таковой не являлись. Чего эти группы о нас не знали на самом деле, так это того, что наша музыка была более мрачной и пронизанной грехом в большей степени (sinister), чем их собственная. Так же, как не понимали они того, что мы и сами не выносили наших коллег, мать их, музыкантов с другого конца города.

В действительности, с ростом нашей популярности мы и сами начали вести «денежную» войну (wage war) с группами по «нашу» сторону города. Мы никогда не поступались принципами и не стремились «отыметь» их, однако, спустя какое-то время, все, с кем бы мы не играли, стали нас бояться, поскольку Эксл приобрёл репутацию парня с переменчивым настроением, легко слетавшим «с ручки» в любой момент. Я тусовался с Экслом в те вечера, когда мы влипали, мать их, в крупные драки с абсолютно незнакомыми людьми безо всяких видимых причин. Что до Эксла, то у него на это определённо была веская причина, но, насколько могу судить я, мы просто дрались с прохожими на улице – буквально на улице, – потому что кто-то взглянул на Эксла не так или сказал ему не то. Хотя, должен признать, это было чертовски весело.

Я бы сказал, что моя жизнь потеряла даже намёк на стабильность, «регулярность», после того, как меня уволили из газетного киоска. Как и упоминал ранее, я жил с Элисон, моим бывшим менеджером по газетному киоску, в буквальном смысле арендуя место на полу в её гостиной, но как только меня уволили, я лишился её приюта, а мой постоянный источник доходов иссяк. Не имея жилья, я забрал свою змею, гитару и чёрный чемодан и переехал на репетиционную точку «Ганзов», где мы вместе с Экслом вскоре стали постоянными жильцами. У Иззи, Стивена и Даффа были подружки, у которых они ночевали, а у Иззи и Даффа даже были собственные квартиры. Нам с Экслом единственным было некуда пойти.

Наша репетиционная «студия» была в большей степени необустроенной – это был один из трёх складских помещений в здании поодаль от пересечения Сансет и Гарднер. Эти помещения предназначались для хранения коробок или автомобилей, но не для размещения людей. Входная дверь была из рифлёного алюминия, поднимающаяся (roll-up), вроде тех, которые ставят на дешёвые гаражи; пол был залит бетоном (sealed concrete), а мы были единственными съёмщиками, которые согласились превратить нашу комнатушку пятнадцать на двадцать футов в жильё. В здании был общий туалет в пятидесяти ярдах ходьбы, но зачастую я предпочитал справлять нужду в кустах через дорогу от нашего «фойе». Мы называли это место «Отель и Виллы на Сансет и Гарднер» (“Sunset and Gardner Hotel and Villas”).

Нашей студии даже не было необходимости маскироваться под жилое помещение, поскольку она даже не была предназначена для репетиций. Это помещение едва можно было назвать даже хорошим складом.

В конце концов, Иззи решил, что нам с Экслом нужна, по крайней мере, нормальная постель, поэтому однажды они со Стивеном притащили брус два на четыре дюйма (two-by-fours) и соорудили импровизированный (make-shift) королевский размеров второй этаж прямо над ударной установкой. Для нас это было столь же желанным изобретением, сколь для Англии восемнадцатого столетия был унитаз с бачком (flush toilet). У нас было ещё одно приспособление, которое сделало нашу «квартиру» более похожим на дом – жаровня-хибачи на углях (charcoal hibachi grill), которую кто-то из нас то ли стащил, то ли купил. Я никогда ею не пользовался, поскольку ценю хорошую кухню (fine cuisine) и никогда не парился над тем, как на ней готовить, однако Стивен и Иззи каким-то образом могли приготовить на этой штуке вполне приличную еду.