Это космос, детка!

Впереди – полтора часа дороги до ракеты. В автобусе каждый расположился на своем отдельном месте. Сидишь как будто в одиночестве, смотришь в окно, на степь, на верблюдов, размышляешь. Я еду и думаю: «Спокойно, спокойно, все будет хорошо, ты будешь там двенадцать дней – дети без тебя справятся». И вдруг нам говорят: «Ваши близкие друзья приготовили вам фильм». Мы переглянулись: ну, показывайте.

Наши с Климом друзья – Чулпан Хаматова, Марина Александрова, Женя Миронов, Саша Петров; друзья Антона, наши родственники – мамы, папы, дети, мужья, жены – все они записали к нам обращения. Мне ни разу не делали такое сборное поздравление, хотя я сама много раз записывала их для других. Если бы мне сделали такой подарок на день рождения – я была бы счастлива. Но тут была не та ситуация. Звучали очень хорошие слова! «Пожалуйста, только вернитесь. Мы вас очень любим». Но возбужденное настроение тех, кто записывал видео, их эмоции усиливали наше напряженное состояние. Каждая фраза звучала как пожелание для тех, кто отправляется в последний путь, – то еще испытание. Я очень благодарна моим однокурсникам, моим «кудряшам» – они не стали ничего говорить, а просто станцевали смешной танец про невесомость. Ведь чем более искренние слова говорили дорогие тебе люди, тем тяжелее становилось. У Клима есть классное фото, отображающее его состояние в ту минуту.

Дальше была традиционная остановка, когда космонавты писают на колесо автобуса. Понятно, что мужчинам это сделать чуть проще. Но мы заранее с нашим врачом Вадиком Шевченко приготовили контейнер для сбора мочи. Он помог мне снять скафандр, и я отдала дань традиции.

С того места, где мы остановились, уже было видно нашу ракету, готовую к старту. С нами ехал Саша Гусов. Фото, где я в расстегнутом скафандре смотрю на ракету, сделано им как раз в тот момент. Я бы назвала эту фотографию «Глоток земного воздуха перед космосом».

А потом все произошло очень быстро. Мы подъехали к стартовому столу, вышли из автобуса. Ко мне подошли Константин Львович Эрнст и Сергей Юрьевич Романов и под руки повели к ракете. Каждый, по традиции, дал мне по пенделю – особенно «хорошим» был пендель от Константина Львовича. Мы зашли в лифт. Перед входом в корабль с нас сняли сапоги, в которых мы шли до ракеты. Мы по очереди стали занимать свои места. Оставшееся время до старта мы проверяли все системы подключения, системы скафандров, герметичность, то, как открываются клапаны, находятся ли на месте планшеты с бортовой документацией, хорошо ли затянуты ремни. Важно правильно закрепить планшет, следить за давлением, за тем, работают ли мониторы, проверить связь… Просто сидеть в ракете два с половиной часа, конечно, тяжело. Но это время было заполнено делами.

Потом мы слушали музыку – это тоже традиция. Каждый заранее выбрал по 5 песен. Мы слушали по очереди по одной песне каждого, друг за другом – всего 15 треков. Антон Шкаплеров всегда выбирает песню «Антошка». У меня были Анины песни – «Вызов», «Почувствуй», а еще «Сто часов счастья» и «Звездное лето» – мои любимые песни Аллы Борисовны Пугачевой. И «Трава у дома» (как будто я мало ее слушала к тому времени!).

Мы заранее договорились, что вместо традиционного «Поехали!» скажем: «Камера, мотор, начали!» – потому что летим снимать кино. Мы волновались, успеем ли это сказать во время отрыва ракеты от земли. Но успели! Как только почувствовали, что ракета закачалась, мы еще раз посмотрели друг на друга и крикнули, как договорились. И Антон еще успел сказать: «Поехали!»

От Земли до станции мы летели 4 часа. Наш полет стал третьим, выполняющимся по двухвитковой схеме, когда ракета делает два оборота вокруг Земли и после этого стыкуется со станцией. Если бы что-то пошло не штатно, нам бы пришлось лететь по более длинной схеме.

Итак, приблизительно через 9 минут, после отделения всех трех ступеней, после сброса головного обтекателя, мы уже были в невесомости. В воздух поплыли наши игрушки… Нужно было внимательно следить за предметами вокруг. Сидеть стало легче – сила тяжести уже не давила. С одной стороны, пришло спокойствие оттого, что все нормально. Но с другой стороны – это первые минуты, когда может начать тошнить. Конечно, бывает так, что космонавтам становится плохо, и поэтому в кармашке скафандра есть пакетики. Но если тошнит одного, то рефлексивно могут «подключиться» и другие. Если тошнит всех, включая командира, то это «весело», потому что у него огромное количество задач, которые командир выполняет весь полет, не останавливаясь.