Это критика

        Любая рецензия у него превращается в легкий пробег по клавиатуре мировой литературы, для того, чтобы рассказать о романе Юрия Малецкого, он вызывает Достоевского, Булгакова, Макса Фриша, Айрис Мердок, Германа Гессе. «Критик тем профессиональнее, чем полнее у него в голове карта текущего литературного процесса», - говорит Бак, сам себя по этому критерию аттестуя скорее как дилетанта, нежели как профессионала. На самом деле это не совсем так. Просто у него в голове другая карта, другой контекст. Ему хочется прочитать понравившуюся вещь на фоне нобелевских, а не букеровских лауреатов.

        Основная интенция Бака-критика - объяснить читателю, как сделана та или иная шинель. И он распускает ее по ниточке, а потом сшивает заново. От анализа к синтезу. От морфологов к Бахтину. Не забывая попутно эксплицировать собственные методологические основания. Criticism как он есть. Знакомьтесь.

        Если бы так писали все - наверное, было бы скучно. Если б такой критики не было вовсе - наверное, было бы грустно. А так... Так в самый раз.

Павел БАСИНСКИЙ

18.09.2003

Русский Журнал: Павел Валерьевич, давайте начнем с вопроса о загадочной премии "Ясная Поляна ", членом жюри которой вы являетесь...

Павел Басинский: На самом деле, я был консультантом по той части премии, которая вручается за лучший дебют, хотя все газеты действительно называли меня членом жюри...

Что касается самой премии - она возникла только в этом году, и произошло это несколько стихийно. Учредили ее фирма "Самсунг электроникс" и музей-усадьба Льва Толстого "Ясная Поляна". Члены жюри - директор музея Владимир Толстой, критики Лев Аннинский и Игорь Золотусский, председатель - прозаик Анатолий Ким. Премия делится на большую (20 тыс. долл.), которую получил Виктор Лихоносов, и малую, за лучший дебют, которая досталась Владиславу Отрошенко. Предполагается, что премия станет ежегодной.

Процедура присуждения "Ясной Поляны" вызвала много споров. Дело в том, что обе части премии вручаются за конкретное произведение, независимо от времени его написания. Единственное условие - чтобы автор был жив. А когда эта вещь была напечатана - роли не играет. Да, наверное, идея вручать премию за дебют, состоявшийся десять лет назад, небесспорна. Но так задумана премия.

Другой вопрос, что в этом году были некоторые частные недоработки, например, не было номинаторов. В следующем году институт номинаторов, я думаю, появится.

РЖ : А сама ситуация, при которой награждаются вещи, написанные тридцать лет назад, сохранится?

П.Б.: Думаю, да. Хотя, по моему мнению, малую премию стоит давать не за дебют, а, скажем, за лучшее короткое произведение.

РЖ : Спасибо, с новой премией все более или менее ясно. Перейдем теперь к вашим критическим работам. Скажите, в своих статьях вы отталкиваетесь от эмоционального восприятия текста или же руководствуетесь определенной стратегией?

П.Б.: Какую бы книгу я ни читал, я изначально к ней благорасположен, я жду от нее чего-то нового и хорошего. Сейчас, скажем, я читаю новый роман Пелевина - и начинаю с того, что говорю себе: "Это интересно". Это первое. Второе: критик никогда не должен забывать о том, что он просто читатель. Перед ним стоят те же вопросы, что и перед обычным читателем. Интересна ему книга или нет? Когда он ляжет в постель, то будет ли читать до двух-трех ночи или отложит книгу в сторону и уснет? Вспомнит ли он об этой книге завтра, захочется ему ее дочитывать или придется себя заставлять? Вот эти два момента очень важны: заведомая благорасположенность к книге и момент непосредственного читательского интереса к ней.