Это критика

В одной из подборок "В русском жанре" у Сергея Боровикова есть описание шашлыков - не шашлыков даже, а того, как автор их не любит. Там так прямо и говорится: "Ох, не люблю я шашлыки и все, что им сопутствует: долгие сборы и споры, кто и сколько должен купить мяса, и можно ли баранину заменить свининой, и как долго и в какой посуде и в чем вымачивать, и сожалений, что прежде вымачивали в сухом вине, а теперь приходится в уксусе, и крамольное чье-то заявление, что классический шашлык и вовсе не вымачивают, и ехидный вопрос, что значит классический, чье-то неизбежное из "Золотого теленка" про шашлыки по-карски..." - и так далее. А потом еще про то, "с пропусками или вплотную насаживать куски, и лук между или сверху, и нужны ли помидоры, и какие угли правильнее, осина, нет, береза, нет, бук" ...

Какие угли правильнее, я так и не узнал. И, вероятно, никогда не узнаю. И шашлыки за меня вечно будут готовить другие. Я вообще не знаю, чем дело кончилось и что там в этой подборке дальше. Сколько раз начинал читать этот фрагмент - и всегда через несколько минут обнаруживал себя на кухне достающим из морозилки брикет куриного филе.

Отрывок этот неизменно производил на меня столь сильное впечатление, что я искренне недоумевал, зачем человек с таким изобразительным даром и силой художественного внушения подался в критики. Я даже начал читать "ненаписанный филологический роман" "Крюк", но не нашел там ничего конгениального про шашлыки и разочаровался. Хотя, с другой стороны, разве можно требовать детальных гастрономических описаний от филологического романа? А уж от ненаписанного и вовсе ничего слюноотделительного ждать не приходится. Поэтому вернемся к главному сочинению Боровикова.

"В русском жанре" - и в самом деле очень симпатичная книга. Впрочем, здесь я могу быть не вполне объективен, слишком уж сам этот "жанр" люблю, не уверен вот только, что он такой уж русский. Но даже без учета моих пристрастий книга Боровикова располагает к себе. Недаром она выдержала уже два издания. Особенно хороши там самые злые фрагменты. Злость, впрочем, почти всегда сообщает тексту некоторую дополнительную энергию.