Это критика

        С другой стороны, многие несимпатичные мне явления в современной молодой критике тоже растут из эстетики старших товарищей. Мы говорили о критиках, которым плевать на писателя, которые строят свои концепции, поминая при этом Розанова (кстати, Розановых сегодня в литературе, на мой вкус, некоторый переизбыток, тем более, что товар-то, вообще говоря, штучный) и говоря, что критика - это не оценки, а рефлексия. Глядя на них, а также на развитие некоторых премиальных сюжетов, кое-кто из критической молодежи решил, что раз так - все вообще игра. И литература, и, тем более, критика. И с азартом принялись делать свои ставки.

        Так что ж мы теперь удивляемся акробатическим этюдам Дмитрия Ольшанского или писаниям Льва Пирогова? Ведь играть так интересно! А если уж все равно играть надобно на чьей-нибудь стороне (такой нынче расклад), то почему бы не припасть к силе, не почувствовать себя ее частью? Ну, хоть частичкой...

        Я бы не вспомнил этих персонажей - сами по себе они мне вовсе не интересны (разве что то, как "добровольно и с песнями" летят они прямиком в камеру, хотя за ними, вроде, не приходили), - если бы не окончательно еще истребленная во мне вера в слово. Вернее, печальное знание того, что русские бунты сочиняются не на улицах, а в окружении книг, за письменными столами (теперь - за компьютерами). И что любой фашизм питается речами и дисциплиной. Как это: игры, в которые играют тигры? Но для затравки сгодятся и щенки.

        P.S.

        Леонид Бахнов - как и предыдущий гость нашей рубрики, Сергей Боровиков, - участвовал в литературном процессе последних лет в качестве не только (не столько) критика, но и редактора. В его интервью есть фрагмент, когда, отвечая на вопрос о вкусах и предпочтениях, он ссылается на свой журнал: "В какой-то степени мои пристрастия можно вычислить, посмотрев, что публиковалось в "Дружбе народов"...". Именно работа в "Дружбе народов", до того в "Литературном обозрении", еще раньше - в "Литгазете" - основное критическое высказывание Бахнова. Собственно, редактор всегда до некоторой степени предвосхищает работу критика, выполняя прежде него те же функции - отбора и оценки.

        Вкус Бахнова-редактора достаточно разнообразен. Впрочем, даже по тем именам, которые он называет в интервью, нетрудно заметить его пристрастие к умеренным модернистам, к несколько манерным "стилевикам", к тем, кто уделяет аранжировке не меньше внимания, чем самой мелодии.         Это тем более любопытно и вызывает даже некоторое удивление, что Бахнов-критик демонстративно, вызывающе старомоден. У кого еще сегодня можно найти в практически нетронутом виде эту стилистику ранних 90-х или, скорее, даже поздних 80-х?