Читаем Это критика полностью

Е.Ермолин такой опасности счастливо избегает. Он настоящий критик, индукционист, крот литпроцесса (о нескольких писателях, которых Е.Ермолин называет в интервью, я никогда раньше не слышал, пришлось дополнительным письмом уточнять подробности). То есть живого материала и авторской предвзятости в его статьях поровну (отличная пропорция для любого критика, а особенно для того, кто пришел в профессию в тоске по идеалу и с надеждой "воплотить его сейчас и здесь"). Поэтому ермолинские герои не похожи друг на друга. Вера Павлова в его статьях остается Верой Павловой, а Тимур Кибиров - Тимуром Кибировым.

А сейчас - одно небольшое отступление.

Я никогда не думал, что так сложно разобраться с содержанием слова "реализм". Мне раньше казалось, что это такой литературоведческий термин с более или менее определенным объемом значения. Реализмом, считал я, называется литературная школа, создавшая, как школе и положено, относительно четкий текстовый канон. Но сначала Павел Басинский объяснил мне, что "реализм - это не метод и не стиль, это мировоззрение писателя", теперь вот Евгений Ермолин говорит, что в реализме нужно видеть "не средства, а цель". То есть реализм - это такой орден, которым Басинский наградил Платонова и Джойса, а Ермолин - сюрреалистов и экспрессионистов.

Самое интересное, что в той критической традиции, к которой апеллирует Ермолин, реализм и идеализм, сколько помню, всегда рассматривались как антонимы. И если вспомнить о двух традициях понимания мимесиса - платоновской и аристотелевской, - то противопоставление это выглядит куда более логичным, чем их фактическое отождествление.

Но это разногласия теоретические. Важнее их практические следствия. Нетерминологическое употребление понятия "реализм" на практике приводит критика, несмотря на все оговорки, к поиску слишком прямых соответствий между правдой жизненной (она же - вид из окна) и правдой художественной. Вот лишь один пример, из рецензии Е.Ермолина на повесть Ольги Славниковой "Бессмертный", кстати, так и озаглавленной - "Время правды пришло":

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия