Это лишь игра (СИ)

Ну а вечером в чате класса, откуда Третьякову и ее подругу выкинули накануне, уже вовсю обсуждали «испытание» для Черного…

20. Герман

Идея с испытанием для Черного воодушевила наших так, что чат класса гудел до полуночи. Даже о грядущем собрании все забыли. Как из рога изобилия накидывали варианты, что бы такого Пете загадать. И радовались, мол, одним выстрелом двух зайцев убьем: Третьякову за предательство накажем и Черного проверим на вшивость.

Я в обсуждения не лез и вообще чат сначала не читал. Мне хотелось лишь вскрыть Петю. Так, чтобы она… в смысле, Третьякова, увидела его без своих розовых очков. А мысль о том, чтобы заодно и её под каток, меня не заводила.

Потом, уже утром, пока завтракал, пробежался глазами по последним сообщениям в чате.

Испытание наши, конечно, придумали примитивнее некуда: заманить куда-нибудь Третьякову, а там уж с ней или, точнее, над ней поразвлечься вовсю.

Куда и когда заманивать – до сих пор обсуждали. Да и как именно развлекаться – тоже ещё спорили: потискать, поглумиться, напоить до беспамятства, нафоткать в непотребном виде и тому подобное. Но главный момент заключался в том, что заманить её должен Чернышов. Причем так, чтобы Третьякова до последнего ни о чем не подозревала.

Сам Чернышов тоже пару раз вякнул:

«Ленке нельзя пить. У нее проблемы со здоровьем».

Ну и на какое-то очередное дебильное предложение Ямпольского, разнылся:

«Пацаны, пожалуйста, не надо вот этого. Я не сливаюсь. Всё сделаю, слово даю. Приведу Ленку куда скажете и ничего ей не разболтаю. Только давайте без жести?».

Его тут же назвали слабаком, ссыклом, тюленем, но смилостивились. Пообещали, что никакой лютой жести творить никто не будет.

Среди этого потока нездоровых фантазий проскочили пара сообщений, адресованных мне. Одно коротенькое от Лариной, второе – там целое полотно – от Михайловской.

«Умно, Герман, очень умно. Браво! Нож в спину от лучшего друга – это идея на миллион, круче не придумаешь»

«Да, Герман, ты реально чертов гений! Как же у тебя голова работает! Я в восторге! Когда ты вчера сказал, что придумаешь Третьяковой наказание, я даже не ожидала, что ты захочешь провернуть всё руками Черного. А ведь действительно, просто размотать эту овечку было бы далеко не так феерично. Она бы встала, отряхнулась и дальше пошла. Попричитала бы немного, а Черный и Сонька утерли бы ей сопли и проводили к директрисе. Строчить очередной донос. Но совсем другое дело, если казнить Третьякову будут ее же друзья. Вот это реально наказание! Беспощадно, блестяще, справедливо, сокрушительно! Соньку Шумилову пусть возьмет на себя Ямпольский. И Жучка, кстати, тоже должен в казни участвовать. Ты как считаешь?».

«Вообще-то это моя была идея с испытанием для Черного», – напомнил о себе Шатохин, но его ремарку никто не принял во внимание.

Я не стал ничего писать в ответ. Сообщения эти вчерашние, поздновато отвечать. Да и не хотел, потому что… не знаю, почему, но как-то стремно стало, что ли. Муторно. Тягостно. Сам не могу этого объяснить.

В общем-то, унижения ради унижений, без всякой цели и смысла, мне всегда были чужды. И почему наши так любили гонять того же Жучку, какой в том интерес – я тоже не особо понимал, но было плевать. В принципе, люди ведут себя так, как им позволяют.

А сейчас… не знаю. Наверное, пожалел её.

И как бы странно это ни звучало, я вдруг поймал себя на мысли, что даже хотел бы ошибиться в Чернышове.

Но когда спустя полчаса увидел его вместе с Третьяковой возле школы, а потом и в гардеробе, понял – нет, не ошибся…

Он так суетился перед ней. И ко мне боялся подойти. Даже не ко мне, а мимо меня. И ей в глаза не смотрел, отворачивался.

Ну как она этого не замечает? У него же на лице всё большими буквами. Как можно быть такой слепой?