Это мучительное пламя

Медленно повернув голову, он столкнулся с большими, карими глазами. До боли знакомыми. В них не было сожаления. Не было сочувствия, излишнего сострадания или неуместной в этот момент жалости. Они смотрели с нужной ему сейчас толикой горечи, но вместе с тем с пониманием и невероятной силой – пока ещё не постижимой, – силой, которая каким-то невероятным образом сумела сдержать и посадить на стальную цепь безжалостного, беспощадного Зверя, который в этот самый день родился в невинной душе маленького мальчика. Эти глаза усмирили Его. Приручили. Но лишь на время. Потому что, однажды ощутив терпкий вкус свободы, Тьма ни за что не остановится, пока не завладеет всем: и душой, и телом, и сердцем, и мыслями. Пока не погубит и не растопчет всё, что несет жизнь и любовь.

Пока не отнимет самое дорогое.

Пока окончательно не уничтожит свет.

Двадцать пять лет спустя

Дарен подавил в себе непрошенные воспоминания ещё одним мощным ударом топора. На этот раз он стал последним – «великан» накренился, а затем с шумом рухнул на землю. Очередное срубленное дерево. Очередной день, так похожий на все остальные. Очередные мысли, словно водоворот, раз от раза пытающиеся затянуть его назад, в прошлое, из которого он так долго выбирался. Но так и не понял… выбрался ли?

До боли знакомые, заботливые руки подняли перед его лицом ёмкость с водой. Он ненадолго задержал взгляд на женщине, которая занимала в его сердце такое особенное место, а затем подвинулся ближе и сделал несколько больших глотков. Дарена так долго мучила жажда, что, дорвавшись, наконец, до воды, он практически целиком осушил кувшин.

– Ты совсем не отдыхаешь, – тихо и обеспокоенно сказала Алита, опуская руки вниз.

– Не устал, – выговорил Дарен, вновь принимаясь за дело.

– Ты перестал спать, – он на мгновение замер, но ничего не ответил. – Долгие месяцы ты работаешь так много, как не работает ни один сиу этого племени. Словно пытаешься извести себя…

– Ураган разрушил почти две трети поселения, – не дожидаясь продолжения вопроса, ответил Дарен. – И теперь я пытаюсь исправить это.

– И из-за этого же кричишь по ночам? – Ноги сами приросли к земле. Виски болезненно заныли, пытаясь снова вбросить его в тот день. К ней. К той, мысли о которой всё это время не покидали его ни на мгновение. И которая виделась ему каждый раз, стоило лишь закрыть глаза. – Скажи своей матери… – теплая рука Алиты нежно легла на его плечо, – …что причиняет тебе такую боль? Что заставляет вновь так сильно страдать? – Дарен молчал, поэтому она продолжала. – Ты снова от чего-то бежишь, верно? Делаешь то же, что и двадцать лет назад, когда только попал к нам?

– Со мной всё в порядке, ты зря переживаешь… – начал было он, но её рука вдруг резко развернула его лицо к себе, заставляя запнуться.

– Ты никогда не мог солгать мне, – твердо, но со всей любовью сказала Алита, – ещё мальчишкой, эти небесные глаза всегда выдавали тебя. И даже спустя годы это не изменилось.

Дарен молча смотрел на неё, представляя ей возможность увидеть всё то, что было ей так необходимо, а затем накрыл ладонью её руку, бережно снял её со своей щеки и ласково коснулся губами. Он не мог не заметить боли в дорогих глазах, но знал, что не может её заглушить. Просто не имеет на это сил.

– Это никогда не изменится, – тихо ответил он, едва уловимо завертев головой, – эти небесные глаза всегда ответят на любой твой вопрос, – его пальцы крепче сжали теплую ладонь, – но не заставляй меня говорить. Не вынуждай произносить вслух то, с чем твой сын ещё не научился справляться… позволь ему молчать. – Сглотнув, Дарен пропустил два болезненных удара сердца. – Прошу. Позволь мне молчать.

Заметив, насколько тяжело сыну даются слова, Алита выдохнула и прижала его к себе. Так крепко и нежно одновременно умела обнимать только она. Оказывая поддержку, отдавая все свои силы и, вместе с тем, даря свою безграничную любовь и ласку. Эта женщина стала ему матерью, которой он отдал частичку себя. Матерью, которая целовала его и пела, когда он не мог уснуть. Матерью, которая у него просто была. Единственной, чьи руки он мог почувствовать наяву.

– Я приготовила твои любимые итальянские спагетти, – слегка всхлипнув, словно не сумев сдержать эмоции, прошептала она, – не забудь поесть, когда придешь и не задерживайся здесь допоздна. – Когда она немного отстранилась, Дарен коротко кивнул. Алита выдержала паузу, а затем сосредоточила на сыне свой взгляд. – Я буду любить тебя до своего последнего вздоха. Если будет необходимо, мы с отцом отдадим за тебя свои жизни. И что бы ты ни сделал, кем бы ни предпочел стать – это место всегда было, есть и будет твоим домом. А земли Прерии всегда будут тебя ждать. – Она нежно коснулась ладонью его щеки. – Я хочу, чтобы ты помнил об этих словах каждую минуту, Чавеио. И всегда слушал своё сердце. Оно – наш лучший учитель. И лишь оно способно указать верный путь.