Это – наша история

У каждой из договаривающихся сторон ос­тавался подписанный подлинник на языке страны и подписанная копия на иностранном языке. При необходимости подписи скреплялись государственными печатями участников междуна­родного соглашения. После этого в соответствии с нормами между­народного права и национально­го законодательства соглашение ратифицировалось в парламенте, публиковалось в печати и т.п. Только после этого договорен­ность вступала в силу. Следова­тельно, все особенности оформ­ления и оригинала, и копий должны безоговорочно совпа­дать: машинописные интервалы, перенос слов, вставки и исправ­ления погрешностей и т.д.

У меня всегда возникало чув­ство внутреннего протеста, когда рассматривал фотокопию русско­го текста основного «секретного дополнительного протокола» из коллекции фон Лёша с хорошо видимой вставленной от руки буквой «з» в слове «разграниче­ние» и с надпечаткой слова «beiden» в немецком документе. Им, подписантам, равно как и ответ­ственным сотрудникам из бли­жайшего окружения Молотова и Риббентропа, что, было невтер­пеж? Так приспичило, что уже и пяти лишних минут недоставало для того, чтобы оформить важ­ный документ как следует, а не пускать его в жизнь с подобными помарками и небрежностями? Чем была обусловлена такая спешка? Странно всё это, непо­нятно, необъяснимо…

С текстами других «секретных» дополнительных и конфиденци­альных протоколов дела обстоят не лучше. То в них есть дата и мес­то подписания, то их нет, то посол Шуленбург подпишется как ис­тинный немецкий аристократ, а именно: «conte von der…», то отме­тится как плебей: укажет лишь свою фамилию, и будет с вас, гос­подин Молотов… А то обнаружи­вается явная неграмотность в текс­те русского экземпляра. А объяс­нения свидетелей? Меня не впе­чатляют рассказы бывших работ­ников Общего отдела ЦК, «Осо­бой папки» или архивов Политбю­ро ЦК КПСС о строгом порядке работы с имевшимися там матери­алами, в том числе с хранившими­ся в опечатанных пакетах. Более двух лет я руководил работой точ­но такой же «Особой папки» в Се­кретариате КГБ СССР. А инструк­ция по работе с такого рода документами была единой для всех.

Несуразицы публикаторов

А теперь обратим внимание на распространяемые описания со­держания и оформления секрет­ной переписки посольства Герма­нии со своим МИД. Она была опубликована в 1948 году в изве­стной книге госдепартамента США и воспроизведена впослед­ствии историком-эмигрантом Юрием Фелыптинским в книге «Оглашению подлежит. СССР-Германия. 1939— 1941. Документы и материалы» (издательство «Московский рабочий», 1991). Эти материалы активно исполь­зуются исследователями.

Шифрованная переписка на­чинается с телеграммы №61 за подписью тогдашнего поверенного в делах Германии в Москве Типпельскирха. Речь в ней идет о смещении Литвинова с поста наркома иностранных дел СССР и о назначении на него Молотова с сохранением его на посту пред­седателя Совета Народных Ко­миссаров. По публикациям выхо­дит: за четыре полных месяца 1939 года германское посольство направило в свой МИД лишь 60 собственных исходящих теле­грамм, причем часть из них были без грифа секретности, то есть на­правлялись, как говорят шифро­вальщики, «клером». 30 июня 1939 года статс-секретарь герман­ского МИД Вайцзеккер направ­ляет ответ на незашифрованную телеграмму посла Шуленбурга за №115. Итого за полгода — всего лишь сотня исходящих телеграмм посольства. Затем события резко ускоряются, и к октябрю 1939 го­да поток телеграмм возрос более чем в пять раз, а в 1940-м их было уже около 2,5 тысячи.

Обращает внимание сплошной поток канцелярской переписки по типу «вопрос—ответ», «спрашивайте — отвечаем», «на ваш но­мер входящий наш номер исходя­щий». Сей поток как будто устрем­лен к достижению единой цели, к получению нужного результата… Так, 15 августа 1939 года, всего за неделю до исторического визита Риббентропа в Москву, посол Шуленбург направляет шифротелеграмму № 175 в ответ на шифротелеграмму МИД Германии № 173. В ней идет речь о зондаже возмож­ности осуществления визита им­перского министра в СССР и о предполагаемом уровне собесед­ников.

Задаю вопрос, понятный всем, кто хотя бы косвенно имел отношение к секретной, пусть да­же архивной, дипломатической переписке: каких телеграмм в по­сольстве любой страны должно быть больше — входящих или ис­ходящих? Отвечаю: естественно, входящих, ибо посольство полу­чает инструкции, материалы поч­товой и телеграфной переписки с МИД и многими другими ведом­ствами своей страны по политиче­ским, кадровым, административ­но-хозяйственным, торгово-эко­номическим, консульским и еще бог знает каким вопросам. По­сольство должно быть информи­ровано о многом, но далеко не на каждое обращение Центра оно обязано отвечать. Часть информа­ции необходимо просто прини­мать к сведению и неукоснитель­ному исполнению, но нет необхо­димости на нее отвечать