Это называется зарей

— Ты, в общем-то, совсем ни при чем во всей этой истории. Сиди себе спокойно. Пьетро завтра придет повидаться с тобой. Ясно?

Он вышел. Сандро не шелохнулся. Но минутой позже, спускаясь по лестнице, Валерио почувствовал, что он наклонился над перилами. Валерио поднял голову. Сандро и в самом деле смотрел на него.

— Никаких глупостей. Будь осторожен. Особенно со светом! — бросил ему доктор, помахав рукой.

И пошел к себе в кабинет.

Тишина, едва нарушаемая стихавшим дождем, одиночество, ласковый свет лампы успокоили его. Ему пришла мысль, что в этот час Анджела с отцом должны уже добраться до поста карабинеров, следивших за дорогой в Кальяри. Карабинеры отметят их появление и, конечно, удивятся. Кто знает? Они наверняка предупредят Фазаро! Тем хуже. Валерио дошел до предела. Он больше не хотел бороться. Своим отъездом Анджела ставила под угрозу не только последний шанс Сандро. Но тут насмешливый демон шепнул ему: «А почему, ты думаешь, она должна заботиться о муже, который насмехается над ней, обманывает ее?» Его тень качнулась на стене справа. Позолота на переплетах книг поблескивала, словно панцирь крохотных насекомых. «Ступай теперь к Кларе! Да ступай же, наконец, к Кларе!» — нашептывал кто-то ему прямо в ухо. Почему он никак не решался уйти из дома? Какое чувство пересиливало его неудержимое желание поскорее увидеть Клару? «Надо бы подняться к Сандро». Он расстался с ним по-идиотски. Отъезд Анджелы по разным причинам должен был мучить Сандро. «Мне следовало побыть у него подольше, поговорить с ним». Как всегда по вечерам, на улице раздался крик торговца газетами, постепенно переходивший в нескончаемый жалобный стон.

Но как объяснить Сандро, что он на его стороне, что он не одобряет убийства Гордзоне, но понимает глубинный смысл этого убийства, этого выстрела, направленного против несправедливости Господа Бога и несправедливости людей? Как объяснить ему, что он понимает, почему Магда примиряла его с миром, почему эта любовь была единственной реальной победой Сандро на земле, изрытой миллионами могил, и почему вмешательство Гордзоне было неизбежно, он непременно должен был терзать их, отравляя их счастье, жестоко и глупо толкая их к нищете и разрухе, ибо в конце этих смехотворно скупо отпущенных лет их уже поджидали болезнь и смерть. И так как у него была Клара, так как он любил Клару, Валерио угадывал чистое и дикое величие пламени, вспыхнувшего в державшей оружие руке Сандро, вырвавшееся из самой глубины его отчаявшейся души, столь внезапно опустошенной и сожженной дотла!

Валерио встал, выключил лампу, с бьющимся сердцем постоял с минуту неподвижно в темноте. Дождь прекратился. Он сознавал, что сцена с Анджелой и ее отцом лишила его сил. А между тем он сгорал от нетерпения. Ему уже недостаточно было знать, что в споре с Фазаро, с Латансой, с Анджелой да и со всем остальным человечеством правда на его стороне. Он знал, где искать истинного оправдания, того самого, единственного, в котором он нуждался.

Надев пальто, он пересек кухню и вышел через сад, тщательно закрыв за собой дверь. Дождь в самом деле прекратился, но запах черной воды, мокрых листьев, влажной земли плавал в ночи между деревьями, с которых падали капли, издавая какой-то странный, полный звук, словно в гулкой пещере с сочившимися водой сводами.

Увязая в лужах, он миновал изгородь из кактусов. Совсем рядом с упрямой яростью залаяла собака, потом вдруг внезапно смолкла, словно ей разом перерезали горло.

Валерио увидел, что в окне Клары горит свет. Обогнув крыльцо, он постучал в ставни и тотчас услышал слабый крик. С сжавшимся от волнения сердцем он подошел к двери. Справа, со стороны Кальяри сияли крохотные, ясные огоньки, затерянные в океане мрака. Но Анджелы у него внутри больше не было. Она отступила подобно тому, как отступает, медленно утихая, ненасытная лихорадка. «Надо было кончать с этим! Надо было кончать с этим!» — нашептывала ему кровь в уши, овеваемые ледяным ветром. Дорога, начавшаяся в Помпеях одним из ласковых вечеров неаполитанских предместий, заканчивалась у этой двери в тот момент, когда он со страстным вниманием прислушивался к шагам Клары по коридору.

— Это ты? — спросила она наконец, немного запыхавшись.

Она прижимала к груди концы своей шали и казалась очень взволнованной.

— Входи скорее. Значит, твоя жена не приехала? Что случилось?

— Она приехала. Пошли.

Очутившись в комнате, он обвел взглядом все вокруг. Итак все это существовало на самом деле: и эти теплые простыни, и эта лампа, и эти разбросанные книги, и этот покой, в котором внезапно растворялись все бури? Повернувшись к Кларе, он ласково обнял ее. Валерио ощущал ее напряжение, ее тревогу.

— Дорогой, объясни мне. Ничего серьезного, надеюсь, не случилось?

Это молящее личико внезапно испугало его. Возможно ли это? Неужели его ждет полное поражение? Он чувствовал себя как на канате, повисшем над головокружительной пропастью. Комнату наполнили призраки, они обвиняли, грозно обступив его. «Ты — воплощение Зла, союзник Зла, нет тебе счастья, это было бы слишком несправедливо».