Это не моя жизнь

– А вот такие, – потеряв терпение, передразнил её Глобус. – Уверен, он спит и видит, как ему смыться из всего этого кошмара. Но психушка – не самое лучшее место для перемещения в другое тело, не так ли? Его надо просто оттуда вытащить. Уверен, он знает, как покинуть осточертевшую оболочку. А едва её освободит, там тотчас поселится твой ненаглядный Венечка. А кто ж ещё? Другому она и даром не нужна. И с распростёртыми объятиями вы… навстречу друг другу… Изголодавшись друг по другу… Проще простого, не так ли?

– Вы предлагаете мне его вытащить из психушки? – слегка растерявшись, Кристина замедлила шаг. – Но как я смогу это сделать?

– Идея проста, как жёлтый снег за ярангой, – махнул рукой собеседник. – Видишь ли, тот, кто нынче поселился в Вениамине, не может быть круглым идиотом. Он должен понимать, психушка – не тот плацдарм, на котором можно сотворить нечто. Он также заинтересован в свободе, как ты – в прежнем своём Вениамине. Наша задача на сегодня – соединить две ваши заинтересованности. Неужели это так сложно для понимания?

– Сложно или нет, но до меня никак не доходит, – улыбнулась Кристина впервые за всё утро. – Причём здесь жёлтый снег за ярангой?

– Это я так, поговорку из детства вспомнил. Анекдотов про чукчу знаю не меньше тысячи, но… не станем отвлекаться. С инопланетянином сейчас работают. Думаю, в ближайшем будущем он будет готов прозреть и раскаяться. Раскаяться и прозреть, сечёшь, боярыня Жаренкова?

– Я поняла, куда вы клоните, – мягко отстранилась она от него. – Только, думаю, ничего не выйдет. Я участвовать во всём этом не собираюсь, зарубите на своём греческом носу!

– Это твоё последнее слово? – Глобус изобразил фальшивое отчаянье, заломив руки за шею. – Боже, как туп мир, в котором нам приходится творить… Но другого мира у нас нет, к сожалению. И второй, третьей жизни у нас тоже не будет. Это я тебе гарантирую. Мы вынуждены мириться с окружающей дисгармонией… Мы-то миримся, а ты не можешь. Тебе уязвлённое самолюбие не позволяет… Не можешь переступить через сущую мелочь… Что ж, возможно, имеешь на это право. Но это абсолютно ничего не меняет.

– Скажите, вы всегда врываетесь к незнакомым женщинам без стука? – проигнорировала его патетический выпад Кристина. – Или брать нахрапом, когда жертва ещё тёпленькая – ваш принцип, так сказать, творческое кредо.

– Помилуй, какая же ты жертва! Ты, скорее, вампирша, случайно угодившая в абортарий.

– Отвечать на вопрос! – топнула по асфальту девушка. – Отныне разговор пойдёт по моему сценарию, а не по-вашему.

Лысый молча шагал рядом. Из него словно выпустили воздух: лысина утратила прежний блеск, лицо сделалось серым. Молчала и Кристина, явно смущённая своими нападками.

– Короче, так, – наконец, сухо заключил он, не глядя на собеседницу. – Или ты работаешь с нами в связке, и мы вытаскиваем парня из психушки. Ему, кстати, остались всего одни сутки. Если судить с его слов. Возможно, и образуется благополучное возвращения Вениамина в своей прежней оболочке весьма скоро. Или ты продолжаешь играть в уязвлённое самолюбие, и парень навсегда остаётся здесь, в нашем дерьме. Фактически уничтожишь своего жениха. Только, чур, потом не каяться, не изображать жертву обстоятельств. У тебя был выбор, но ты им не воспользовалась. И своими собственными руками затянула на его шее петлю. Об этом узнают все, даже твой нерождённый ребёнок. Зафиксируй это в своей памяти накрепко.

– Но… как? – она почувствовала, что через секунду разрыдается, и тогда уже ни о какой договорённости с этим выскочкой заикаться не придётся. – Как? Что я должна?..

– Ты должна сделать элементарное: признаться доктору, который лечит этого парня, что вы с ним разыграли всех. Знаком тебе такой глагол «ра-зыг-ра-ли»? Что ты мечтаешь стать актрисой, к примеру… Ну, и решила проверить свой талант на публике. Я помогу, если что. Парень повторит всё слово в слово. Получится, что он тебе подыгрывал, сечёшь? Вы оба заинтересованы в подобном раскладе, разве не ясно?! Надо отпустить этого «пришельца» с миром. Задержать его у нас – всё равно, что потревожить гробницу фараона…

Лысый неожиданно остановился и посмотрел на часы.

– Ух, ты… Дико опаздываю. Всё, боярыня Жаренкова, действуй.

Она не успела рта раскрыть, как собеседник по-лосиному кинулся прочь наискосок аллеи, через кусты – туда, где стоял серебристый «шевроле-лачетти» с тонированными стёклами. Сквозь них увидеть глаза мужчины, внимательно следившего за её поведением, Кристина, конечно, не могла.

Жернова тысячелетий

Наступившее затишье слегка озадачивало Изместьева. Как руководитель со стажем, он грамотно распределил обязанности. Ворзонин плотно занялся проституткой, которая, не подозревая ни о чём, носила под сердцем отца будущего спасителя человечества. Так же он согласился убедить Кристину забрать свои свидетельские показания. Здесь Павлику, как опытнейшему из психотерапевтов, все карты в руки.